Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том I

В заключение своей обширной записки Екатерина указывает, что лица, которые скрепят своею подписью акт соединения, должны будут прежде всего прийти к соглашению относительно следующих пунктов: 1. Охранять католическую религию во всей ее неприкосновенности. 2. Соблюдать верность королю. 3. Стремиться к его освобождению. 4. Повиноваться лицу, состоящему во главе союзных войск. 5. Обязаться поддерживать порядок и дисциплину в войске. 6. Обещать оказать денежную поддержку делу восстановления общего мира и спокойствия. Но наибольший интерес представляет тот пункт соглашения, который гласит следующее: Восстановление правления согласно единодушному желанию нации, выраженному в провинциальных наказах депутатам, посредством неуклонного поддержания всех трех сословий во всем том, что касается их существования, безопасности и собственности.

Таким образом, Екатерина указывала эмигрантам и их сторонникам, что безусловного возврата к старому порядку быть не может; что необходимо принять во внимание законные требования французских сословий и что, только при соблюдении этого условия, монархия во Франции может быть восстановлена на прочном основании.

Екатерина II (грав. Стародумова)

Давая политические советы французским роялистам, Екатерина как бы становилась во главе европейской реакции и тем самым окончательно порывала с тем, во что верила и чему поклонялась в лучшие годы своего царствования. Бывшая ученица Вольтера, далекая от строгих начал ортодоксального благочестия, она однажды в самый разгар революционных событий открыто заявляет, что «все протестантские правительства хорошо бы сделали, решившись принять православие, потому что это исповедание должно считаться оплотом против безнравственной, анархической, преступной, воровской, богохульной, опрокидывающей все престолы и неприязненной всякой религии заразы». Она сравнивала при этом греческую церковь «с дубом, имеющим глубокие корни». Разочаровавшись в принципах просветительной философии, Екатерина резко порывает с теми, к мнению которых она в былое время любила прислушиваться. Один за другим исчезают по ее распоряжению бюсты философов и писателей XVIII века из галереи Эрмитажа, где они красовались среди мудрецов и ораторов древнего мира. Только бюст Вольтера долго оставался на своем прежнем месте; наконец, и он был вынесен в исходе 1792 года. Огорченная всем тем, что происходило на ее глазах, Екатерина под тяжелым впечатлением торжества французского оружия и заключения Базельского мира углубляется в изучение седой старины и ищет себе успокоения в чтении Несторовой летописи и в исследовании частностей первоначального развития государственной жизни России.

Особенно сильно потрясена была Екатерина известием «о злодейском умерщвлении короля французского». Под тяжелым впечатлением этого события она слегла в постель и, по словам Храповицкого, «была больна и печальна». Она возмущалась «варварством французов» и явной несправедливостью в утайке голосов при осуждении короля. «Это вопиющее беззаконие даже в отношении частного лица», говорила она своему статс-секретарю, соглашаясь с ним, что «каждый член законодательного собрания мнит себя королем, а каждый французский гражданин есть не что иное, как настоящая скотина». Франция погибла, погрязнув в пороках и бражничестве, и императрица вполне определенно заявляла, что французская республика представляет для Европы значительно большую опасность, чем даже гегемония Людовика XIV.

Серг. Вас. Салтыков