Отечественные художники-иллюстраторы детской книги ХХ–ХХI вв.

Владимир Михайлович Конашевич (1888–1963) родился в Новочеркасске, детство провёл в Чернигове и Москве, закончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, учился у К.Коровина, С.Малютина и Л.Пастернака. В 1915-м переехал в Петроград. Первые художественные опыты Конашевича относятся к 1918 году, когда он для маленькой дочери нарисовал картинки на каждую букву алфавита. Рисунки были изданы отдельной книжкой – это был дебют молодого художника. С тех пор он серьёзно занялся книжной графикой. Создавал иллюстрации к произведениям Н.Гоголя, А.Фета, И.Тургенева, Ф.Достоевского, А.Чехова, М.Зощенко, К.Федина, Б.Пастернака. В 1922-м А.Бенуа пригласил Конашевича стать членом художественного объединения «Мир искусства». Общество «Мир искусства» было создано по инициативе А.Бенуа, К.Сомова для изучения истории искусства, особенно живописи и музыки. Главным идеологом «мирискусников» был С.Дягилев. Членами объединения стали К.Коровин, В.Серов, художники Васнецовы, М.Врубель, М.Нестеров. «Мирискусникам» был близок модерн и символизм. Эстетический идеал они искали в прошлом: русском и зарубежном средневековье, в иконописи, в образцах классической архитектуры Петербурга. Художники «Мира искусства», как писал В.Конашевич, «повели борьбу с разнузданностью в оформлении книг (имеется в виду чрезмерное украшательство, вычурность, аляповатость изданий конца 19 в. – Н.Б.). Воскресив старые традиции в создании книги, они сами сделали очень много в этой области».

Девиз «мирискусников» – «искусство – выражение личности художника» – стал главным и для Владимира Конашевича. Личность самого Конашевича видна в каждом его рисунке, неповторимом, отмеченном печатью яркой индивидуальности. Искусствоведы в один голос говорят об особом, романтически-сказочном стиле Конашевича, близком к искусству рококо. От «мирискусников» в его рисунках – затейливо-декоративная манера, ироничность и гротесковость, смягчённая добрым юмором.

Это был человек необычайно жизнерадостный, оптимистично смотрящий на мир, несмотря на самые суровые обстоятельства, которые возникали в его судьбе. В одном из писем В.Фаворскому он признавался: «Трагизм мне вовсе не дается: это не приходит даже с возрастом. Хорошо то, что, по общему признанию, старею я, а мое искусство от меня отстает, остается меня моложе». Дочь Владимира Конашевича, Ольга Чайко, вспоминала, как, возвращаясь однажды домой, увидела в окне отца, который самозабвенно запускал стаю самодельных бумажных аэропланов. «Папа! – строго закричала девочка. – Ты что, с ума сошёл?!» А потом услышала, как отец грустно говорил матери: «Женечка, какая тоска, наша дочь становится взрослой». Сам он так и остался в душе мальчишкой, мечтающим узнать тайны далёких звёзд, строить корабли и плыть на них к неведомым землям…

Невозможно поверить, глядя на его праздничные, прихотливо-волшебные работы, что художник пережил ленинградскую блокаду. Оставаясь мужественным и жизнелюбивым, он и в осаждённом городе много трудился. Работал над оформлением ленинградского Военномедицинского музея, сделал около пятидесяти рисунков для «Атласа переливания крови», рисовал портреты бойцов Ленинградского фронта. А скольких людей поддержали его добрые, излучающие улыбку и свет произведения, экспонировавшиеся на персональной выставке, организованной в блокадном Ленинграде! Позднее сам художник с присущей самоиронией говорил о своих блокадных работах: «Трудно представить себе, что они сделаны рукой дистрофика».

В.Конашевич – человек невероятно разностороннего дарования. Из-под его руки выходили не только прелестные книжные иллюстрации, но и подлинные шедевры станковой живописи, работы тушью и акварелью (часть из них приобретена Третьяковской галереей). Им выполнены шрифтовые композиции на памятнике «Жертвам революции» на Марсовом поле (автор текста – А.Луначарский). Ещё до революции он с удовольствием работал в музеях Петрограда, а после войны принял участие в восстановлении Русского музея. В.Конашевич успевал сотрудничать с детскими журналами: первым советским изданием для детей «Северное сияние», с журналами «Новый Робинзон», «Чиж» и «Ёж», «Костёр», «Мурзилка». Он щедро делился знаниями и опытом с молодыми художниками. В 1921–1930 преподавал в ленинградской Академии художеств рисунок и литографию, в 1944–1948 руководил графической мастерской. Часто выступал перед молодыми иллюстраторами, записи его лекций по-прежнему невероятно информативны, остры, актуальны.