Отечественные мореплаватели — исследователи морей и океанов

К Амурскому лиману Гаврилов подошел только 26 июля. 29 июля «Константин» стал на мель, с которой ему, однако, удалось быстро сойти. Гаврилов пробыл в устье и лимане Амура до 20 августа. За это время он поднимался с промером на 70 верст по Амуру, а по Татарскому проливу спускался до 52°49,2' с. ш. Обследование устья Амура Гаврилов производил на шлюпке и двух байдарах.

Как отмечает Тихменев, Гаврилов, несмотря на краткость времени и неблагоприятную погоду, правильно наметил глубоководный фарватер вдоль западных берегов Сахалина приблизительно от 53°30' до 52°50' с. ш. Он верно нанес положение банки (местами осыхающей) перед устьем Амура, а также глубоких каналов между обоими берегами реки и этой банкой[341].

Сам Гаврилов в письме Ф. П. Врангелю доносил, что из его наблюдений нельзя делать каких-либо выводов о доступности с моря устья и лимана Амура. Однако на карте, приложенной к рапорту, Гаврилов показал отмели, якобы протянувшиеся от материка к Сахалину.

Врангель, получив донесение Гаврилова, рапортовал министру иностранных дел графу Нессельроде о том, что устье Амура доступно только для мелкосидящих шлюпок.

Нессельроде в свою очередь доложил Николаю I об обнаруженных Гавриловым недостаточных для мореплавания глубинах Амурского лимана, о том, что Сахалин полуостров и что поэтому Амур не имеет никакого значения для России. Николай I наложил резолюцию: «весьма сожалею, вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить»[342]. Правительство совершенно перестало интересоваться проблемами Амура и Сахалина.

Маршруты экспедиции Невельского; опись Амурского лимана и открытие пролива Невельского (1849).

Но на Дальнем Востоке был еще один неразрешенный вопрос, а именно вопрос о нашей границе с Китаем. Особый комитет под председательством того же Нессельроде, на основании сведений, сообщенных академиком Александром Федоровичем Миддендорфом, о якобы виденных им китайских пограничных знаках, постановил считать южную границу России проходящей по южным склонам Станового и Хинганского хребтов до Тугурской губы Охотского моря и отдать «навсегда Китаю весь Амурский бассейн».

Из-за этой географической ошибки русское правительство на огромный Приамурский край перестало обращать внимание. Он стал как бы «ничейной землей». Однако к этой «ничейной земле» все пристальнее стали присматриваться иностранные державы. Они посылали в Охотское море свои корабли на китовый промысел и для разведки – нельзя ли утвердиться в этих местах, закрыть выход России к океану и создать постоянную угрозу всей ее восточной окраине. В 1848 г. американский китобой Ройс на судне «Супериор» начал промысел китов в Охотском море и возвратился с огромной добычей. По следам его в 1849 г. в Берингово и Охотское моря вышло уже 154 американских корабля. Американцы стали думать об устройстве своих баз на побережье Охотского моря. Становилось ясным, что русское влияние на этом побережье необходимо закрепить возможно скорее.

Все эти проблемы – Амура, Сахалина и границы с Китаем – и разрешил, к большой выгоде России, Геннадий Иванович Невельской.

Заинтересовавшись проблемами Дальнего Востока и изучив все, что было о них известно, Невельской резко прервал ожидавшую его блестящую карьеру. Он добился скромного назначения командиром военного транспорта «Байкал», который должен был доставить грузы в Петропавловск-Камчатский, а затем остаться для несения сторожевой службы в Охотском море. Невельской надеялся, что во время плавания на «Байкале» ему удастся разрешить волновавшие его проблемы.