Отечественные мореплаватели — исследователи морей и океанов

В особом письме Муравьева говорилось: «… далее Де-Кастри и Кизи итти не разрешено, а главное внимание должно быть вами обращено на Сахалин»[348]. Однако ко времени получения этих распоряжений и озеро Кизи и залив Де-Кастри и залив Хаджи уже были заняты военными постами Невельского. Можно было лишь усилить их гарнизоны.

15 июля 1853 г. Невельской на транспорте «Байкал» – том самом, который он привел из Кронштадта, вышел из залива Счастья, прошел вдоль восточного берега Сахалина и в августе был в заливе Хаджи. Здесь он оставил унтер-офицера с восемью солдатами. Затем Невельской посетил залив Де-Кастри и отсюда отправился сухим путем в залив Счастья, а «Байкалу» поручил содействие осмотру участниками экспедиции западного берега Сахалина и крейсерство в Татарском проливе. По этому поводу Невельской отметил, что на «Байкале» в 1849 г. был открыт вход в Амур, а в 1850 и 1851 гг. основано Петровское зимовье и занято устье Амура, в 1853 г. совершено первое крейсерство русского корабля в Татарском проливе.

26 августа в залив Счастья пришел корабль Российско-американской компании «Николай». Приехавший на корабле майор Николай Васильевич Буссе сообщил Невельскому: в Петербурге из-за политических соображений десант на Сахалин предлагают высадить на западном или восточном его берегу, но отнюдь не в заливе Анива. Тем не менее 22 сентября Невельской на «Николае» подошел к Томари-Анива, крупнейшему поселению на южном берегу Сахалина, поднял здесь русский флаг и основал под начальством Буссе пост, названный Муравьевским.

1853–1855 годы были для России чреваты героическими, но в то же время печальными событиями Крымской войны. Вся деятельность Невельского в эти годы направлена была к тому, чтобы сохранить за Россией Дальневосточный край. Только Амур и его притоки могли служить в это время внутренними путями сообщения. Именно по Амуру было решено произвести сплав всего необходимого для усиления обороноспособности края.

Генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев распорядился большую часть прибывших в устье Амура людей и грузов перебросить в Петропавловск-Камчатский для его укрепления как базы обороны Дальнего Востока. Невельской настаивал на том, что целесообразней бросить все средства на укрепление Приамурья, а не Петропавловска, так как «неприятель одной блокадой может уморить там всех с голоду»[349].

Но Муравьев настоял на своем.

20 и 24 августа 1854 г. превосходящие силы англо-французского флота дважды пытались высадить десант в маленьком, плохо защищенном Петропавловске, но были отражены с большими потерями. Поражение у Петропавловска было воспринято в Лондоне и Париже как оскорбление, и 19 мая 1855 г. еще более сильный англо-французский флот появился перед Петропавловском. Но Петропавловск к этому времени уже был пуст—5 апреля русская эскадра с гарнизоном и припасами ушла в Татарский пролив и оттуда в Амур.

Неприятельская эскадра бросилась в погоню, но русской эскадры не нашла. Неудача англо-французского флота долго разбиралась английскими газетами, однако истина обнаружилась лишь много позднее. Дело в том, что в Англии и Франции имелись тогда лишь карты Лаперуза и Броутона, судя по которым исчезновение русских кораблей казалось необъяснимым. Таким образом, открытие Невельским пролива между Сахалином и материком спасло русские корабли от неминуемой гибели.

Самый факт блокады англо-французским флотом Татарского пролива послужил косвенным подтверждением признания за Россией прав на приамурские и приуссурийские земли. Ведь Англия и Франция воевали тогда не с Китаем, а с Россией. Кроме того, утверждения Невельского о том, что русское министерство иностранных дел неверно толковало Нерчинский договор 1689 г. и приведенные им доказательства, что народы, населявшие эти земли, никогда не признавали китайского владычества и не платили Китаю дани, также послужили основанием для заключения с Китаем сначала Айгуньского (1858), а затем Пекинского (1860) договоров, закрепивших русские границы на Дальнем Востоке. Все это громадное дело на свой риск и страх начал и закончил молодой русский офицер, пришедший на Дальний Восток на маленьком транспорте «Байкал», на котором и команды то было всего 37 человек!

Невельской обладал удивительной способностью заражать энтузиазмом своих подчиненных, удивительным умением обращаться с местными жителями. Весь присоединенный к России край был занят отрядами Невельского без единого выстрела. Напротив, местные жители всегда и во всем помогали Невельскому.

Казалось, после таких заслуг деятельность Невельского должна была быть надлежащим образом оценена. Однако случилось иначе.

Невельской, умевший ладить со своими подчиненными, не умел ладить со своим начальством. Муравьев, сначала помогавший и даже защищавший Невельского и продолжавший осыпать его похвалами, как только кончилась Крымская война, закрыл Амурскую экспедицию. Начальником нового края был назначен не Невельской, а контр-адмирал Василий Степанович Завойко.