Отечественные спецслужбы и Красная армия. 1917-1921

В это же время началась чистка разведки. Новому начальнику Полевого штаба М.Д. Бонч-Бруевичу даже пришлось ходатайствовать о срочном освобождении (в «случае возможности») двух арестованных генштабистов — начальника разведывательного отделения Б.И. Кузнецова и помощника начальника оперативного отделения В.К. Токаревского «вследствие обширности и сложности работ»[408]. И это несмотря на то что ранее Бонч-Бруевич сам сговорился с Дзержинским о сокращении числа сотрудников Полевого штаба в 4 раза[409]. Теперь критикан был вынужден самостоятельно налаживать разведку. 14 июля он, в частности, отписал в РУ В.П. Павулану и в штаб Южного фронта: «С начала отступления наших войск на Южном фронте и до настоящего момента агентура не дала Полевому штабу никаких известий о том, что происходит в тылу противника, какие производятся новые формирования, в чем заключаются новые организационные данные армии противника, какие перегруппировки намечают и производит противник в тылу армии, каково отношение населения к власти Деникина и результаты мобилизации…» Генерал ставил перед разведкой фронта четкие задачи, необходимые для планирования военных операций[410]. Несомненно, это свидетельство продолжающегося бардака в РУ. В итоге на посту начальника разведотделения Оперативного управления Полевого штаба Кузнецова сменил Б.М. Шапошников (в конце 1919 г. Шапошников сдал должность подполковнику Генерального штаба Константину Юльевичу Берендсу, который возглавлял войсковую разведку до конца Гражданской войны)[411].

Руководящие кадры Оперативного управления Полевого штаба РВС Республики (по сост. на сентябрь 1919 г.)

В РГВА отложился очерк подчиненного Бориса Михайловича о его работе начальником разведотделения, а затем и начальником Оперативного управления Полевого штаба, написанный в ноябре 1937 г. бывшим сотрудником штаба, научным сотрудником военно-исторического отдела Штаба РККА А.В. Пановым. Статья имеет ярко выраженную направленность, она и писалась для характеристики Шапошникова как кандидата в депутаты Верховного Совета СССР от Щелковского избирательного округа[412]. Тем не менее это одно из немногих воспоминаний о деятельности Шапошникова в Полевом штабе — Штабе РККА, написанное лицом весьма сведущим: Панов работал «под руководством» Шапошникова в 1919–1925 гг. Приводим документ полностью:

«Борис Михайлович Шапошников в Полевом штабе Реввоенсовета Республики в годы Гражданской войны (Воспоминания очевидца).

Осенью 1919 г. деникинщина[413] яростно рвалась к Москве. В Полевом штабе Реввоенсовета Республики, как и во всей стране, этот критический период борьбы переживался с большой напряженностью. Особенно это касалось Оперативного управления. Здесь концентрировались все данные обстановки на фронтах. Отсюда исходили директивы, направляющие боевую работу Рабоче-крестьянской Красной армии. Обстановка требовала от операторов исключительной бдительности, непрерывной, неослабной работы днем и ночью и такого подъема энергии, который отвечал бы героической борьбе Красной армии на фронте. А между тем этого-то и не было в оперативном аппарате, работавшем бюрократически равнодушно, с неизменным средним напряжением, независимым от положения на фронте[414].

Но вот появился в Оперативном управлении Борис Михайлович Шапошников. Он прибыл из Инспекции тов. Подвойского, где долго томился в ожидании назначения на оперативную работу[415]. И сразу, с первых же дней его участия в делах, почувствовалась свежая струя интереса, живости и задора, пришедшая с ним.

Борис Михайлович вначале был назначен на должность начальника разведывательного отделения в Оперативном управлении. Но его кипучая энергия и глубокое проникновение в события на фронтах вскоре дали ему фактически ведущую роль среди всех других ответственных работников управления. Не было ни одного доклада главнокомандованию, на котором Борис Михайлович не высказал бы оригинальных, смелых предположений по организации разгрома белых. И понятно, что в самый короткий срок ему поручается уже ведение всей оперативной работы в качестве начальника управления.

Необыкновенно общительный, внимательный ко всем без исключения подчиненным, он умел находить в каждом сотруднике полезные для дел особенности и указать пути к их лучшему использованию. В работе он сам служил лучшим примером для всех. Его кипучая энергия, казалось, не имела границ. В продолжение рабочего дня (этот день насчитывал не меньше 17–18 часов[416]) Борис Михайлович с неизменно оживленным видом выносил на себе всю сложность оперативной работы, вначале — налаживая ее стройность и полезность, а в дальнейшем — повышая ее производительность.