Вегенер мне больше не звонит. На Рождество он отправился в горы Гарц, потому что захотел воочию узнать, что такое снег. Я рада тому, что снег сейчас не идет, его в моих мыслях и так хватает с избытком. Я скажу Вегенеру, что мне теперь стало совершенно ясно: мой отец не погиб в котле под Сталинградом. Достаточно того, что меня считают сталинградским ребенком. Своего отца я бы не хотела втягивать в эту историю.
Жаль, что у меня нет фотографии их обоих: Эрики и Роберта Розена. Иногда я думаю, она жила лишь для того, чтобы произвести меня на свет, а моего отца отправили в отпуск в мае 1942 года, чтобы он зачал меня.
А вот теперь еще один рождественский сюрприз. Газеты пишут: военная акция Европейского союза в Македонии завершается. Мой мальчик вскоре приедет домой, возможно, еще до конца этого года или же на мой день рождения.
От глинтвейна тоже можно опьянеть.
Итак, все хорошо, все проходит стороной, и мир не рушится, и все это бывает лишь однажды, и есть родина и твои звезды.
Великий император, как тяжек путь твой от Москвы и до Парижа!
Ты ведь совсем охрип,
И ноги твои мерзнут.
В первые дни января Бернгард Коссак направил следующее письмо в адрес войсковой части с номером полевой почты 20038:
Это письмо, посланное по почте с соблюдением всех формальностей, вернулось в феврале, поскольку его не смогли вручить адресату.
В январе Бернгард Коссак сделал последнюю запись в школьной хронике. С самого утра, когда детей еще не было в школе, сидел он у окна, освобождая его от ледяных узоров, протапливал помещение и смотрел на заснеженную улицу.