Отель

В противоположность герцогине одет он был довольно небрежно, в мятой белой рубашке и брюках от смокинга. Глаза Питера Макдермотта невольно стали отыскивать злополучное пятно – ведь, по словам герцогини, официант облил ее мужа соусом от креветок по-креольски. Наконец Макдермотт обнаружил его – крошечное, чуть заметное пятнышко, которое слуге ничего не стоило бы счистить. В просторной гостиной позади герцога был включен телевизор.

Лицо у герцога было красное, изборожденное морщинами – совсем другое, чем на фотографиях даже последнего времени. В руке он держал стакан с виски.

– О, извините, – произнес он слегка заплетающимся языком. И, обратившись к герцогине, добавил: – Послушайте, старушка. Я, кажется, забыл сигареты в машине.

– Я сейчас дам вам сигареты, – обрезала его герцогиня. Тон ее исключал возможность дальнейшего разговора – герцог повернулся и ушел в гостиную. Сцена получилась гадкая, неприятная, а главное, не понятно было, отчего так вспылила герцогиня.

Повернувшись к Питеру, она рявкнула:

– Я требую, чтобы мистеру Тренту было доложено о происшествии, и будьте любезны довести до его сведения, что я жду от него личных извинений.

Совершенно ошарашенный, Питер вышел из апартаментов, и дверь плотно закрылась за ним.

Однако времени на раздумья у него не оказалось. В коридоре у двери Кройдонов его уже ждал посыльный, который перед этим отправился вместе с Кристиной на четырнадцатый этаж.

– Мистер Макдермотт, – взволнованно сказал он, – мисс Фрэнсис просит вас срочно зайти в тысяча четыреста тридцать девятый, и, пожалуйста, поскорей!

4

Минут за пятнадцать до этого, когда Питер Макдермотт, выйдя из лифта, направился к президентским апартаментам, посыльный с усмешечкой спросил Кристину:

– Собираетесь стать детективом, мисс Фрэнсис?

– Если бы начальник охраны был на месте, – ответила Кристина, – мне не пришлось бы этим заниматься.

Посыльный Джимми Дакуорт, коренастый лысеющий человек, у которого был женатый сын, работавший в бухгалтерии «Сент-Грегори», презрительно произнес:

– А, этот!

В этот момент лифт остановился на четырнадцатом этаже.

– Нам нужен тысяча четыреста тридцать девятый, Джимми, – сказала Кристина, и оба разом повернули направо. При этом у Кристины мелькнула мысль, что, хотя каждый из них и хорошо знаком с «географией» отеля, изучали они ее по-разному: посыльный исходил его вдоль и поперек, много лет сопровождая клиентов из вестибюля в номера; она же знала «Сент-Грегори» по планам каждого этажа, которые часто листала и которые запечатлелись в ее памяти.

Если бы пять лет тому назад, подумала Кристина, в университете штата Висконсин кто-нибудь спросил, чем будет заниматься через несколько лет Крис Фрэнсис, в то время двадцатилетняя способная студентка, увлекавшаяся иностранными языками, то даже человек с самой буйной фантазией не мог бы представить себе ее работающей в отеле в Новом Орлеане. В ту пору она мало что знала об этом городе и еще меньше интересовалась им. В школе она читала о том, как Луизиану откупили у Франции в начале XIX века, и тогда же видела в театре «Трамвай "Желание"». Но когда она переехала на Юг, оказалось, что ее представления об этих местах безнадежно устарели. Трамваи превратились в дизельные автобусы, а «Желанием» именовалась захолустная улица в восточной части города, куда туристы редко наведывались.

Наверно, она потому и поселилась в Новом Орлеане, что почти ничего не знала о нем. После того, что произошло в Висконсине, подавленная, не очень понимая, как жить дальше, она просто искала такое место, где бы ее никто не знал и она никого и ничего бы не знала. Знакомые вещи, прикосновение к ним, самый их вид вызывали в ее душе одну только боль, такую всепоглощающую, что она не проходила ни днем ни ночью. Как ни странно – Кристина даже стыдилась этого, – она никогда не видела снов. Она только помнила в мельчайших деталях всю цепь событий того трагического дня в аэропорту Мэдисона. Она приехала туда проводить родных, улетавших в Европу. Перед ее глазами как сейчас стояла мать, веселая, возбужденная, с приколотой к костюму орхидеей, которую подруга прислала ей по почте с пожеланиями доброго пути; отец – благодушно настроенный и довольный тем, что целый месяц всеми реальными и выдуманными недугами его пациентов будет заниматься кто-то другой. Он еще курил трубку и, когда объявили посадку, выбил ее о свой каблук. Бэбс, старшая сестра Кристины, обняла ее, и даже Тони, который был на два года моложе и не переваривал проявления на людях каких-либо чувств, милостиво разрешил ей поцеловать себя.

– До свидания, Сарделька! – прокричали ей Бэбс и Тони.