Отель

А Чарли помчалась в офис. До собрания акционеров оставалось немного времени.

А ей еще переодеться.

О том, что она скажет акционерам, Чарли уже не думала, она на все махнула рукой – будь что будет.

Глава 42

С 4 до 5 часов вечера

Ежегодное собрание акционеров…

Ну что сказать?

Это долгожданная премьера, это молодой любовник, наконец решившийся попросить руки и сердца, сеанс психотерапии, шоу Дэвида Копперфильда, праздник труда, вскрывшиеся почки на деревьях, итог жизни, мечты о светлом будущем, экзамен на половую зрелость… Впрочем, все на свете похоже на все на свете. Только ежегодное собрание акционеров ни на что не похоже.

К нему готовились задолго. За месяц, нет, за полгода. Да что там, к ежегодному собранию акционеров начинают готовиться на следующий день после предыдущего.

Но нынешнее должно было стать всем вышеперечисленным, еще многим неперечисленным и возведенным в квадрат, в куб, в самую высшую степень.

Еще года три назад Чарли точно знала: никогда не храни все яйца в одной корзине, на одну карту не ставь все, никогда не говори «никогда».

Но это было три года назад, а сегодня американка Чарли забыла все эти премудрости и оставила себе одну, но очень славянскую, интерпретируемую несколько взрывоопасно: или пан, или пропал.

Она знала, что будет одна против всех. Даже против тех, кого любит. Она знала, что, проиграв, сможет побарахтаться еще от силы месяц-другой, а потом с позором укатит из этой разодранной и раздираемой страны, чтобы больше никогда сюда не соваться.

Силы она рассчитала заранее, но сейчас, перед самым началом, проверяла еще раз. Это было просто: если, перед тем как подняться в зал, люди заходили к ней поздороваться, приложиться к ручке, да даже просто заглядывали в ее кабинет, спросить: вовремя начинаем? – она была уверена: эти за нее. Если же сразу поднимались в «Композиторский» – а сегодня решено было там собрать ежегодное «аутодафе», – значит, настроены колюче, если не динамитно.

Чеченцы, конечно, не пришли, а вот сибирский мужик, которого она с особым трепетом ждала, оказался не расположен здороваться с Чарли. Московские банки тоже гордо продефилировали мимо. Значит, все как она и предполагала.

Сорок пять у нее, сорок пять у них, и десять болтается посредине, как цветок в проруби.

Чарли знала грубую русскую интерпретацию этой поговорки, но почему-то из суеверного страха боялась даже подумать, что сибиряк может оказаться дерьмом.

Когда часы показали без пяти четыре, Чарли встала, загасила сигарету, сунула в карман мундштук, под мышку – папку с документами, взглянула на себя в зеркало, вздохнула, как пловец перед прыжком, и шагнула к двери.

Ее ритуальный проход по собственному хозяйству, где она надеялась в последний раз перед «расстрелом» надышаться уверенностью жизни, оборвался в самом начале.

– Мисс Пайпс, – вошли в двери сразу несколько горничных и даже администраторша, – мы хотели у вас просить за Веру Михайловну. Эти двое, они…

– Вон! – тихо сказала Чарли.

Она вообще не умела кричать, но и тихо могла выдать так, что слышно было в самой глубине души.

В этот момент ее подчиненные явно решили, что Чарли стерва, каких свет не видывал. Ну они ей наработают! Она еще пожалеет, что не захотела их выслушать, она еще умоется горючими слезами.

А Чарли, чуть растеряв свою решительность, рассекла толпу ходатаев и двинулась к лифту.

Чертовы идиоты, ругалась она про себя, нельзя стоять на дороге, когда человек идет по делу. Это хуже черной кошки! Это почти пятница тринадцатого! А эту Веру Михайловну я уволю так, что только пыль столбом!

В холле она краем глаза заметила, как двое прилипших друг к другу пожилых гея что-то возбужденно говорили дормену. В другой раз она бы разобралась, а теперь только посильнее сцепила зубы.

В лифте вместе с ней поднималась странная дама, от которой несло псиной. Даму лапал, правда скорее дружески, чем сексуально, здоровенный мужик, от которого псиной несло еще больше.

Как их могли пустить? – снова краем сознания спросила риторически Пайпс, но тоже мысленно махнула рукой.

По коридору носились поддатые юнцы в рваной одежде – этих Пайпс узнала, группа «Treasure». Она втянула носом воздух – нет, наркотиками, кажется, не пахло. Впрочем, сейчас и это не ее дело.

Надо войти так, чтобы зал встал и аплодировал. Так было каждый раз, если так не будет сегодня – все, можно даже не начинать.

Мэтью…

В сердце больно кольнуло. Дурацкая дилемма между чувством и долгом никогда не казалась Чарли жизненной, но ведь вот надо же, у нее именно так и сошлось. Нет, она только делала вид, что простилась с Мэтью навсегда. Она не могла, она не успела еще. Она оставила это на потом. Хотя с ужасом понимала, что будет откладывать это на все более «потом».

Последние часы ей все время хотелось поднять трубку и позвать его. Просто посмотреть в глаза. А может быть, даже спросить: это окончательное твое решение? Но она чуть ли не силой держала себя за руку – нельзя. Тогда она вообще развалится, а ей сегодня нельзя. Ей сегодня надо как раз собраться.