Отель

— Вообще говоря, — заявил О'Киф, — можно в нескольких словах выразить то, каким хочет видеть публика современный отель — она хочет, чтоб это был «эффективный, рационально продуманный комплекс». Однако мы в состоянии это обеспечить лишь в том случае, если будем тщательно все считать — и каждый шаг наших гостей, и свои собственныи; все должно быть эффективно: и расходы на содержание обслуживающего персонала — минимальные; следовательно, необходима автоматизация, сокращение штатов и отказ от старого стиля обслуживания.

— Только и всего? Значит, то, чем гордились хорошие отели, клиенту больше не нужно? Вы считаете, что хороший хозяин не должен накладывать отпечаток своей личности на отель? — Владелец «Сент-Грегори» раздраженно фыркнул. — Да, конечно, человек, останавливающийся в отеле вашего типа, не чувствует себя как дома, нет у него и впечатления, будто он вдруг стал важной персоной, ибо к нему проявляют больше тепла и гостеприимства, чем он мог ожидать, судя по ценам.

— Это никому не нужная иллюзия, — колко заметил О'Киф. — Если постояльцу в отеле оказывают гостеприимство, так он за это платит — чего же тут такого уж ценного? Люди сразу видят фальшь. Когда же все по справедливости, — это они уважают: доходы отеля — по справедливости и цены с приезжающих — по справедливости, а как раз этим и славятся мои отели. Могу заверить вас, что для тех, кто хочет особого обслуживания и готов за это платить, всегда найдется несколько «Тускани». Но это заведения маленькие, рассчитанные на узкий круг. А владельцы больших отелей, вроде вашего, если они хотят выстоять в конкуренции со мной, должны и думать, как я.

— Надеюсь, вы не станете возражать, если я еще какое-то время буду думать по-своему, — буркнул Уоррен Трент.

О'Киф решительно замотал головой.

— Я вовсе не вас имел в виду. Я же говорил о тенденциях, а не о личностях.

— К черту тенденции! Инстинкт подсказывает мне, что до сих пор множеству людей нравится путешествовать с комфортом. И они хотят иметь в отеле не просто отсеки с кроватями.

— Вы искажаете мою мысль, но подавать на вас в суд я не стану. — Кэртис О'Киф холодно улыбнулся. — А вот приведенный вами пример позволю себе оспорить. За исключением незначительного меньшинства, никто с комфортом больше не путешествует, кончено.

— Почему же?

— Да потому, что реактивные самолеты поставили крест на путешествиях с комфортом, а заодно и на подобных умонастроениях. До их появления путешествия первым классом считались чем-то исключительным. Реактивный же самолет продемонстрировал всем, сколь это неразумно и разорительно. Путешествия по воздуху занимают так мало времени, все происходит так быстро, что ездить первым классом просто-напросто нет смысла. Поэтому люди втискиваются в кресла туристского класса и перестают думать о престиже — слишком дорого это обходится. Очень скоро путешествие туристским классом стало нормой. Все стоящие люди стали ездить так. Первый класс, говорили они за ленчем, упакованным в стандартные пластмассовые коробки, — это для дураков и мотов. И то, что люди получили благодаря реактивным самолетам — удобства при наличии экономии, — они требуют теперь и от отелей.

Додо зевнула, прикрыв ротик рукой, и ткнула папиросу в пепельницу. Алоисиус Ройс мгновенно подскочил с пачкой турецких папирос и ловко поднес ей огонек. Она тепло улыбнулась, и молодой негр ответил ей сдержанной, но дружелюбной улыбкой. Бесшумно двигаясь, он убрал со стола полные окурков пепельницы, поставил чистые, налил Додо кофе, затем наполнил чашки мужчинам.

— Хорошо он у вас вымуштрован, Уоррен, — заметил О'Киф, когда Ройс неслышно вышел из комнаты.

— Он давно со мной, — заметил Уоррен Трент, явно думая о другом. Наблюдая за Ройсом, он думал о том, как реагировал бы отец Алоисиуса, если б узнал, что управление отелем вскоре может перейти в другие руки. Наверное, пожал бы плечами. Материальные блага и деньги не слишком прельщали старика. Уоррену Тренту казалось, будто он слышит, как надтреснутый голос весело произносит: «Сколько лет уж вы все норовите по-своему, и если туго сейчас пришлось, так это вам лишь на пользу. Господь заставляет нас сгибать спину, чтоб не зазнавались, помнили, что мы всего лишь его заблудшие дети, хоть и невесть что сами о себе воображаем». А потом старик мог подумать и сказать все наоборот: «Все-таки, коли во что веришь, надо бороться до конца. Коли помрешь, так никого уж больше не подстрелишь, потому как не сумеешь прицелиться».

И вот теперь, прицеливаясь, — хотя, подумал он, и трясущейся рукой, — Уоррен Трент решил настаивать на своем.

— Все, что вы делаете у себя в отелях, выглядит невероятно стерильным. Ваши отели — холодные, безликие, в них нет человеческого тепла. Они словно созданы для автоматов, у которых перфорированная карта вместо мозга, а вместо крови — смазочное масло.

О'Киф пожал плечами.

— За счет них-то мы и обогащаемся.

— Материально — да, но о людях не думаете.

Пропустив эти слова мимо ушей, О'Киф как ни в чем не бывало продолжал: