Отель

Колышки у нас были уже наготове. И сразу же после полуночи мы забили их.

Помню, ночь была темная, хоть глаза выколи, шел снег и ветер валил с ног.

Он снова обхватил руками чашку с кофе.

– Разве ваша заявка была незаконной? – спросила Кристина.

– С заявкой все было в порядке. Загвоздка оказалась в Хайми. Альберт Уэллс задумчиво потер нос, похожий на воробьиный клювик. Вероятно, мне следует немного вернуться назад. Пока мы сидели на участке и дожидались наступления последнего дня, мы оба составили по документу.

Каждый из нас – в этой бумаге – передавал свою половину другому.

– Зачем вы это сделали?

– Эта мысль пришла в голову Хайми – на случай, если один из нас не дотянет до ионна. Если бы это произошло, оставшийся в живых имел бы при себе бумагу, удостоверяющую его полное право на участок, а другой документ он просто разорвал бы.

Хайми сказал, что это избавит нас от всякой юридической возни. И тогда мне это показалось вполне разумным. Ну, а если мы оба оставались в живых, то обе бумаги уничтожали – и дело с концом.

– Так, значит, пока вы были в больнице… – догадываясь, о чем пойдет речь, перебила Кристина.

– Хайми взял оба документа и зарегистрировал участок на свое имя. К тому времени, когда я поправился, Хайми уже был полноправным хозяином и вовсю вел добычу золота с помощью машин и рабочих. Я узнал, что одна крупная компания по переработке цветных металлов предложила ему четверть миллиона долларов за наш участок, были и другие покупатели.

– И вы ничего не могли поделать?

Маленький старичок покачал головой.

– Я понимал, что шансов у меня нет никаких. И все же, как только выписался из больницы, я одолжил денег, чтобы добраться до тех мест на Севере.

Альберт Уэллс прервал свой рассказ и дружески помахал кому-то. Подняв глаза, Кристина увидела Питера Макдермотта, который направлялся к их столику. Она не раз думала о том, вспомнит ли Питер о ее предложении присоединиться к ним. И сейчас при виде его почувствовала приятное волнение. Однако Кристина сразу поняла, что Питер чем-то взволнован.

Старичок тепло поздоровался с Питером, и к их столику тут же устремился официант со стулом.

Питер с удовольствием откинулся на спинку.

– Боюсь, я поздновато явился. Всякая ерунда задержала. – А сам подумал, что это более чем мягко сказано.

Надеясь, что у нее будет потом возможность поговорить наедине с Питером, Кристина сказала:

– А мистер Уэллс рассказывает тут мне удивительную историю. Я непременно должна дослушать ее до конца.

Питер сделал глоток кофе, который принес официант.

– Продолжайте же, мистер Уэллс. Ну, а я уж буду вроде зрителя, который вошел в зал, когда фильм близится к концу. Попытаюсь представить себе, что было вначале.

Маленький старичок посмотрел на свои искореженные, загрубевшие руки и улыбнулся.

– Рассказывать, собственно, больше почти и нечего, хотя именно в конце все неожиданно перевернулось. Я поехал на Север и нашел Хайми в Йеллоунайфе – он там обосновался в так называемой «гостинице». Как только я его не обзывал – все ругательства припомнил. А он сидел и широко ухмылялся – я от этого совсем остервенел, думал, сейчас его прикончу. Да только никогда бы я не смог его убить. Уж тут-то он знал меня достаточно хорошо.

– Отвратительный, видно, был тип, – проговорила Кристина.

– Я тоже так считал. Да только когда я поутих, он встал и предложил мне пойти с ним кое куда. Пошли мы к адвокату, а там лежали бумаги, уже составленные, готовые, по которым я получал назад мою долю по всей справедливости, справедливее, чем нужно, потому что Хайми не взял себе ничего за работу, которую делал все эти месяцы.

– Ничего не понимаю. Тогда зачем же он… – Кристина в недоумении покачала головой.

– Хайми все потом объяснил. Он сказал, что сразу понял: придется пройти через уйму юридических формальностей, подписывать разные бумаги, особенно в нашем случае: ведь мы же не собирались продавать участок, а потому он решил сначала заняться разработкой жилы, так как понимал, что и мне больше всего хотелось этого. Ему пришлось делать займы в банках, чтобы купить машины, расплатиться с рабочими, и так далее. И ничего бы этого он не смог сделать, если бы мое имя стояло на бумагах, как совладельца, а я валялся бы в больнице, где, случалось, не мог отличить пол от потолка.

Поэтому-то Хайми предъявил документ на мою долю и начал разворачивать дело. Он с самого начала собирался вернуть мне потом мою половину. Одна беда: Хайми не большой был мастак писать письма, вот он ничего мне и не сообщил. А сам, как начал разработку жилы, сразу выправил у юриста все бумаги. Так что если бы он умер, то я получил бы, помимо собственной доли, еще и его половину.

Питер Макдермотт и Кристина молча в изумлении смотрели на него.

– Потом, – продолжал Альберт Уэллс, – я так же поступил со своей половиной: составил завещание, по которому она отходила к нему. Такое же соглашение составили мы и на владение разработками – оно действовало, пока Хайми не умер, а случилось это пять лет назад. Я так считаю, что кое-чему он меня научил: если ты поверил в человека, не спеши менять мнение о нем.