Отель «Аваланш»

— Ты нашел ветку вишни? Это подарок, который я сделал Кэтрин. Однажды я выпустил ее погулять. Я даже довел ее до города, чтобы она прошлась. Я был неподалеку, наблюдал за ней, но она не имела намерения сбежать, знаешь ли… Она меня любила.

Джошуа едва сдержал приступ тошноты. Этот тип вызывал в нем отвращение, он весь будто пропитался смертью.

— Она больше всего скучала по природе. Поэтому я украл ветку и подарил ей этот вечный цветок, чтобы она могла на него смотреть и вспоминать о том, что в мире существует красота. В конце концов она смирилась и осталась у меня в совершенном спокойствии. С Алисой было по-другому. Малышка не могла сидеть на месте.

— И однажды она от вас сбежала.

— Да, когда ее мать умерла. Она хорошо подготовила побег.

— Вы убили бы ее, если бы поймали?

— Нет! Ничего ты не понимаешь, что ли? Это моя дочь. В больнице у меня была такая возможность.

— Так почему вы ею не воспользовались? Почему вы дали ей крест? Зачем так рисковать?

В первый раз с момента начала разговора Андре опустил взгляд, как если бы вопрос был неприятен ему лично.

— Потому что ребенок должен иметь что-то от родителей. Предмет, который не позволит ему их забыть. У меня был отцовский нож, у нее есть крест. А ты… тебе ведь тоже что-то нужно, ты за этим пришел?

Тошнота превратилась в ужасное предчувствие, заполнившее Джошуа с ног до головы. Через несколько минут он уже не сможет справиться с этим гигантом, холод сковал его по рукам и ногам.

— Помнишь, я рассказывал тебе об олене, которого убил? Я объяснял, что самка рожает одного-единственного олененка. У них получается семья на троих… и вот посмотри, как я тебя обманул. Иногда бывают семьи на четверых.

Сказав это, Андре порылся в карманах и достал тоненькую цепочку, на которой висела подвеска в форме сердечка. Он бросил ее к ногам Джошуа.

— Я даю тебе это.

Андре начал медленно отступать, опасно приближаясь к краю.

— Теперь ты знаешь, зачем я тебе позвонил.

— Стоять! — попытался закричать Джошуа, целясь из своего успевшего стать жалким пистолета.

— Прощай, сынок, — сказал Андре и сделал шаг в пустоту.

Два бледнокожих младенца, схожих до неприличия. Эта фотография была приклеена двустороннем скотчем внутри дешевой подвески. Вот и весь секрет предмета, оставленного Андре, проклятого наследия, которое Джошуа получил, сам того не желая. Он сидел, согнувшись, за столом. Сивилла заканчивала телефонный разговор и сильно махала руками. Их отдел был весь в движении, но люди казались Джошуа привидениями, а еще в ушах у него будто были пробки из воска, настолько звуки вокруг были приглушенными.

— Ты падаешь, мой милый, — сказал голос Шамину в нос. На самом деле Джошуа казалось, что он еще так и не вернулся с горы, где их с Андре Лете пути пересеклись в последний раз. «Прощай, сынок…» — эти два слова перевернули все в его голове вверх дном.

Я — Джошуа Оберсон, обычный полицейский безо всяких историй, нормальный парень из полиции кантона в Веве, я скучен. Я — Джошуа Оберсон, сирота, никогда не знавший своих биологических родителей, ребенок, выросший с чувством пустоты внутри, с пропастью, которую надо было залить бетоном.

И вот бетон появился, но тут же треснул. Этот проклятый медальон только что взорвал слой бетона напрочь. Теперь Джошуа очень боялся того, что может вылезти из бездонной пропасти его памяти.

— Они нашли его! — воскликнула Сивилла, обнимая его. — Ребята из отдела экстренных ситуаций смогли забраться туда, они нашли его. Ты сделал это, мой дорогой! Ты это сделал!

Джошуа смотрел на нее потухшим взглядом. Он не рассказал ей про разговор и про сомнения, мучившие его с тех пор. Да и как о таком заговоришь?

— Он… мертв?

— Спекся, красавчик! Тело этого урода прямиком отправили на вскрытие. Но я все еще не понимаю, чего он прыгать-то надумал.

— Он мне позвонил, он хотел со всем покончить. Он все предусмотрел.

— И ему нужно было, чтобы ты стал свидетелем? Он же мог сделать все по-тихому, и его бы, вероятно, никогда не нашли.

Джошуа поколебался несколько секунд. Перед ним лежали два опасных пути. Либо он решал не говорит о медальоне и своих сомнениях, либо он доверялся Сивилле и принимал все последствия. При любом решении все в его жизни кардинально менялось.

— У него была причина мне позвонить. Он хотел дать мне это, — сказал он, протягивая маленькое железное сердечко Сивилле.

— Это что? — Сивилла открыла подвеску. — Ну надо же, близнецы.

— Я полагаю, что ребенок справа — это неизвестная из Не, Алиса. Во всяком случае, так он сказал мне.

— У них было двое детей! И это он сам тебе признался? И что же он сделал со вторым, этот мерзавец?

Джошуа опустил взгляд и почувствовал, что голос начинает дрожать.