Отель «Белый носорог»

— Совсем недавно обнаружили новые, легкие для разработки залегания по обе стороны границы, недалеко от озера Виктория. По нашу сторону — в низовьях реки Лупа. По вашу — близ Лолгориена. Говорят, оно там залегает открыто — приходи с лотком и мой песок.

— Едем! Только сначала погостим на ферме моих друзей. Я немного помогу в поле, а ты поохотишься. Там водятся замечательные сернобыки и антилопы Гранта. Ты уже покормил лошадь?

— Моя коняга не нуждается в пище.

— А в воде?

— Не в воде, а в бензине. Это старый мотоцикл. Шесть с четвертью лошадиных сил, два цилиндра, коляска, три скорости, свет, насос, инструменты — все как полагается. При желании способен летать. Вырастешь — купи себе такой же.

* * *

— Ав! Ав!

Медленно передвигаясь на четвереньках, Оливио потерся плечом о ногу Кины, словно выточенную из черной слоновой кости. Девушка обхватила его короткую шею и стала щипать там, где кончался старый кожаный ошейник покойного Ланселота. Мерзкая псина! Однако Оливио послушно повторил:

— Ав! Ав!

Он опустил круглую, как шар, голову и, восхищаясь подъемом, лизнул ногу Кины — да не кончиком языка, а всей поверхностью, точно слюнявый щенок. И отметил про себя: после всех ножных ванн и его интимных услуг это дитя природы по-прежнему пахнет чем-то отвратным. Он крепче прижал губы к ноге Кины и ощутил твердые молодые косточки и эластичные сухожилия. А какие сокровища ждут его выше! Оливио аж вспотел от предвкушения.

— Ав! Ав!

Продолжая лизать эту дивную ножку и в то же время думая о своих врагах, Оливио спросил себя: а что ему оставалось? Ему вспомнилась древняя легенда о скале над ущельем. Если до нее дотронется честный человек, она сорвется и раздавит всех его врагов.

Ну что ж, он уже дотронулся до этой громадины. Уже бороздит океан его письмо лиссабонскому адвокату. Скоро пароход встанет на якорь в одной из крупнейших гаваней, откуда четыре столетия назад отплыл в Индию великий Васко да Гама. Мешок с почтой бросят на берег и доставят в столицу. Наутро его послание ляжет на стол юриста, доктора Гонсало Баррето. Собственно, это даже не письмо, а составленное по всем правилам и заверенное у нотариуса обязательство поделиться богатством с Баррето и матерью-церковью, плюс ссылки на дневники-исповеди покойного архиепископа, хранящиеся в тайном архиве кафедрального собора в Лиссабоне. Там святые отцы найдут все доказательства.

Довольный тем, что наконец-то хоть верхняя часть ступни Кины стала чистой, Оливио прижался щекой к циновке и взял в рот большой палец. Только с большими это и получалось: остальные пальцы юной дикарки были загнуты книзу. Карлик пососал и куснул повыше ногтя. Кина вскрикнула и натянула поводок. Ошейник сдавил ему адамово яблоко. Оливио издал булькающий звук, побагровел и начал хватать ртом воздух.

Глава 27

Указывая тростью на кучу брошенного инвентаря в канаве близ «Белого носорога», Адам Пенфолд со вздохом произнес:

— Остатки былой роскоши. Все, что осталось от моей фермы. Иногда мне кажется, что я с тем же успехом мог бы разводить малину на развалинах Карфагена. Может, мы не созданы для жизни в Африке?

Пенфолд подвел Энтона с Эрнстом к ржавому культиватору.

— Эта свалка — результат пятнадцатилетнего эксперимента — моих попыток стать своим на этой чертовой земле. Каждый кусок металла стоил мне нескольких акров земли в Уилтшире. Я наделал кучу ошибок, а как уедешь? Всякий раз, когда Сисси требует паковать вещи, я закрываю глаза и вдыхаю здешние ароматы. Опять же, работа. Мой отель.

— Ваши английские друзья не постеснялись вышвырнуть меня с моей собственной фермы, — пробурчал Эрнст.

Энтон был настроен на практический лад.

— А это что?

Он потыкал палочкой в груду кофемолок, лущилок и приспособлений для прополки от Резерфорда. Над всем этим богатством возвышался сепаратор «Динго».

— Моя любимая машинка для очистки кофейных зерен. Но после того как гусеница озимой совки сожрала зерна, мы использовали ее для чего угодно, только не по назначению. Кончилось тем, что поварята покорежили лезвия и ее пришлось выбросить. А что касается «Динго», то в хорошую погоду старушка перерабатывала по пятнадцать галлонов в час.

— Нельзя ли тут что-нибудь починить? Может, Гвенн пригодилось бы.

— В коляске нет места для всякого хлама, — буркнул Эрнст.

— Можно отправить ей льнотрепалку «Спидо» и насос от Майерса. Отличная вещь. Я все равно отдаю инвалидам, что ни попросят. Они тут нынче проезжали в своем фургоне — тяжелое зрелище! Марш обреченных. Будет чудо, если у них что-нибудь получится. Они забрали мою гордость — ветряную мельницу. Правда, там не хватает пары лопастей.

Эрнст схватил Энтона за плечо.

— Нам пора ехать. Меня тошнит от этой мертвечины. И потом, я уже не в том возрасте, когда ночуют без палатки, доброго повара и пары молодых бабенок.

Они вернулись в отель. Эрнст проверил свой «эксельсиор». Переднее крыло отсутствовало, но вообще мотоцикл был в полном порядке и блестел как новенький.

Весь день Энтон грезил о Гвенн. Она являлась ему сердитой, с расстегнутой блузкой и крошками творога в волосах.