Отель «Большая Л»

– Ерунда, – ответил папа, – не бери в голову. Валпют – старый хиппи, в банки не верит, требует, чтоб ему платили наличными. Чтобы в карманах шуршало и позвякивало. Но в кассе сейчас пусто. Сегодня вечером заработаем достаточно, и я ему заплачу.

Ясно, подумал я. Тогда мне еще все было ясно. Откуда мне было знать? Теперь-то я знаю побольше. Лучше б не знал.

Папа взъерошил мне волосы.

[Валпют работает поваром в отеле у папы Коса. Он и правда ужасно старый. Дневники люди ведут для себя и поэтому ничего не объясняют. Но раз уж этот дневник станет книгой, читателю стоит знать, что Валпют – повар, а Феликс вечно сидит в баре отеля – с раннего утра до поздней ночи. И смотрит на море. Никто не знает почему. В отеле он не ночует. Где он живет – неизвестно. У Коса три сестры – Либби (ей девятнадцать), Брик (ей пятнадцать) и Пел (ей девять). Косу тринадцать. И мне тоже. Если всего этого не знать, то у вас голова может пойти кругом и вам расхочется читать дальше, потому что тут сам черт ногу сломит. А жаль, ведь это потрясающая история, правда! Мама Коса умерла. Но пусть Кос сам об этом расскажет. У него это получится куда лучше.]

Папа должен ездить со мной на футбол каждую субботу или воскресенье, это важно, но сестры мне там нужны, как пенальти в мои ворота. Если бы они внезапно появились у поля и стали выкрикивать всякие глупости, мы бы, скорее всего, продули ноль – семь.

Мама тоже практически никогда не приезжала на матчи, и хорошо, что не приезжала. Пел тогда была совсем маленькой, да и Либби с Брик еще нельзя было оставлять одних. Сейчас тоже нельзя, но они, конечно, так не считают. А что им еще остается?

Когда мама рассказала нам, что у нее рак и она умрет, я прорыдал всю ночь. Она меня утешала. А ведь это я ее должен был утешать. Но когда она умерла, я не плакал, и на ее похоронах тоже, и потом больше ни разу. Ни о чем. Я так решил. Однажды я сломал запястье, но ни слезинки не проронил. Потому что мама больше не могла меня утешить. Она здорово умела утешать. Каких-нибудь полчаса – и ты уже корчишься от смеха. А вот папа – неуклюжий утешитель. Просто у него опыта мало. Нас всегда утешала мама, а после ее смерти мы больше не плакали. Либби считает, что она осталась за маму, а мамы не плачут, Брик слишком сердита, чтобы плакать, а Пел думает, что мама все равно живет. На фотографиях, в старых платьях или в животных. У Пел такое богатое воображение, что порой мне кажется – она и саму себя нафантазировала.

Если у тебя умерла мама, то у твоего папы больше нет жены. И ты не плачешь, ведь ты не хочешь расстраивать папу еще сильнее. Папа – единственный, кому можно ерошить мои волосы. Иногда я думаю, что он мой лучший друг, но это не так, потому что он намного больше чем друг. Он всегда рядом. Если поссориться с другом, тот может уйти и не появляться несколько дней, а то и вообще никогда. Отец не уйдет. Во всяком случае, мой отец. Отца можно потрогать и крепко обнять, а он прижмет тебя к своему большому телу. С другом так не пообнимаешься. И ты знаешь, что, если кто-то вдруг расстреляет в тебя всю обойму пистолета, отец выскочит перед тобой и подставит под пули свою грудь. Просто знаешь, и все. И я бы сделал для него то же самое. Наверно. Да нет, точно. Я бы все для него сделал. Сделаю. Я сделаю для него все.

Мы слишком быстро переехали через «лежачего полицейского» на выезде из деревни – и оба треснулись головой о крышу. Сигарета вылетела из папиного рта и упала на пол. Он попытался поднять ее и отвел взгляд от дороги. Я принял на себя руль. Это мне не впервой. Я сказал, что «Большаял» – странноватое название для отеля.

– Ты просто неправильно его произносишь, – ответил папа. – Нужно говорить «Отель Большая Эль». Получается в рифму. А слово на «Л» можно придумать какое угодно.

Так мы и сделали. Чего мы только не навыдумывали! Отель «Большая льдина», «лодка», «лопата», «лягушка», «людоедка», «лилипутка», «лапа», «лотерея»… отель «Большая ложка». Мы хохотали до упаду, но слова, которое вертелось на языке, никто из нас не произнес. Папа сказал только:

– Ох уж эти мужики…

Бывают дни, когда знаешь, что способен на все. Что умеешь летать. Что стоит тебе коснуться мяча, и он – бах! – окажется в воротах противника. То воскресенье и было таким днем.