Отель «Дача»

Середина июня. «Дача» готовилась к летнему наплыву гостей. Не время расслабляться. Хочешь не хочешь, придется пока забыть о печали из-за Машиного отъезда и о невозможности смириться с пустотой, образовавшейся после смерти Джо. Лучшего момента, чтобы заставить нас отвлечься от переживаний, Маше было не выбрать. Мне всегда нравился период, когда машина начинает работать на полную катушку. Затишье восстановится только через много недель, когда листья, высушенные тяжелым летним зноем, начнут слишком рано падать на землю.

Я бы ни с кем этим не поделилась, боясь, что меня примут за свихнувшуюся на мистике, но иногда я чувствовала, как стены «Дачи» возбужденно вибрируют в предвкушении бурной жизни высокого сезона. Сердце гостиницы билось так же нетерпеливо, как и мое. Дом был живым существом, и когда в нем собиралось много народу, его подпитывала бесконечная смена гостей, которые приезжали, уезжали, купались в бассейне, ели, развлекались, отдыхали. И мы, те, кто заботились об этом живом царстве, должны были дарить заботу и нашим гостям тоже, радушно принимать их, не поддаваясь усталости, всегда улыбаясь. Мне нравился этот вызов, повторявшийся каждый год. И каждый год это было как в первый раз. Хотя «Дача» была открыта десять месяцев из двенадцати, ключевыми были четыре таких коротких и вместе с тем таких длинных месяца. Мы, конечно, не сбавляли обороты и не снижали уровень обслуживания, если клиенты приезжали в разгар осени или в начале весны, но тогда мы не находились под постоянным давлением. Что до меня, то вечное отсутствие времени, как и необходимость носиться туда-сюда, держать в памяти тысячи мелочей, следить, чтобы все было безупречно, идеально и все на своем месте, меня устраивало. В свой первый сезон я была совершенно сбита с толку завладевшей «Дачей» лихорадкой, в которую сама была втянута, недоумевая, как со всем управиться. Никогда не забуду ощущение неожиданной пустоты, когда все вдруг остановилось. В тот день я утром проснулась и Маша объявила мне, что вечером отель не будет целиком заполнен и, значит, я могу не торопиться с уборкой номеров. «Дача» заговорила постепенно стихающим голосом, ею завладевала тишина, помещения пустели, терраса засыпала, листья опадали, света становилось все меньше. Лето закончилось.

Поэтому я надеялась на помощь летнего кипения и бурления, чтобы любой ценой продержаться и успешно довести до конца этот сезон, наперекор всем бедам и тяжелому горю последних месяцев. Маша была права: они с Джо оставались в этих стенах, их души слились с этим местом. «Дача» жила ими и дышала их дыханием. На меня была возложена миссия, и я надеялась выполнить ее, превзойдя их ожидания. Маша передала «Дачу» под мою опеку.

Маша… Ее сын проявил чуткость – что явилось для меня сюрпризом – и прислал мне сообщение по электронной почте:

Дорогая Эрмина!

Мама приехала усталая, но спокойная, потому что «Дача» под твоим присмотром, а мама тебе полностью доверяет.

Она попросила предупредить тебя, что позвонит или напишет, как только почувствует, что готова. Пока для нее все слишком свежо – смерть моего отца и ее отъезд. Думаю, ей понадобится время.

Желаю удачно справиться с сезоном, и до скорого.

Василий

Это письмо подтвердило худшие мои опасения: Маша уехала навсегда. Я выполняла ее просьбу: не давала о себе знать и не пыталась выйти с ней на связь. Хотя чего уж проще – позвонить ее сыну и попросить дать трубку Маше. Но она этого не хотела, не могла. Да я и сама не была уверена, что мне хочется разговаривать с ней на таком расстоянии, в особенности после того, что мы сказали друг другу в аэропорту. После этого любое слово было бы пустым и не имеющим никакой ценности. Я бы не вынесла пауз в телефонном обмене репликами, полное молчание было, пожалуй, лучше.