Отель «Гонолулу»

Никто не знал, кто она, откуда, и мне она ничего не сказала — с материка, и все. У нее не было имени, только прозвище, и на вид ей было лет двадцать с небольшим. Она становилась воплощением любой фантазии, какая посещала воображение ее благодарных клиентов.

Жасмин хотела денег и ничего, кроме денег. Попросив у меня еще, она довольно неубедительно попыталась кокетничать, но я и так уже чересчур много от нее услышал.

— Я никогда не платил за секс, — сказал я ей.

— Мне платят не за секс, — возразила она. — Мужчины платят, чтобы уйти от меня поскорее.

29. Миссис Банни Аркль, вдова

Однажды утром, когда проститутка по имени Жасмин ела свой завтрак в нашем кафетерии — вскоре она исчезла неизвестно куда, — Бадди Хамстра сказал мне:

— Посмотри на эту женщину. Кошмарная баба!

Я оглянулся на Жасмин, как всегда одетую в облегающее белое платье, но Бадди уточнил:

— Да нет, вон та, — и кивком указал на хрупкую женщину лет шестидесяти, с изящными чертами лица, с виду ласковую и нетребовательную. Она как раз садилась за столик. Наш новый флорист Палама, занявший место Амо Ферретти, украшал холл, распределяя по вазам высокие стебли геликоний и райских птиц.

— Миссис Банни Аркль, — это прозвучало как одно слово, «Банниаркль», и в дальнейшем я мысленно называл ее этим двойным именем, хотя на самом деле наша гостья имела множество имен. Она четырежды побывала замужем.

Она была не местная, родом откуда-то из Калифорнии, никто не знал в точности, откуда. На Гавайи приехала со своим первым мужем, биржевым маклером, и решила, что жить будет здесь. Они купили дом в Блэк-Пойнте — роскошное местечко даже по тем временам.

— У нее в доме сейчас ремонт, так что она несколько недель поживет в гостинице, — пояснил Бадди.

— Куда подевался маклер?

— Она дала ему отставку много лет назад, вскоре после того, как они приехали на остров.

Я было подумал, что к этому и сводится вся история миссис Банни Аркль, но то было лишь вступлением к сюжету, деталью, не имевшей особых последствий, если не считать того, что в результате эта неизвестно откуда взявшаяся женщина сделалась владелицей большого особняка в Блэк-Пойнте. Я начал расспрашивать настойчивее, и Бадди буркнул, что, насколько ему известно, честолюбивая выскочка-мать вырастила будущую миссис Банни Аркль где-то на юге, научила ее, как угодить мужчине, и пристроила замуж за маклера.

— У нее вышел бурный роман с одним из наследников Коултера. Им принадлежит много земли на Большом острове. Развелась с маклером, получила приличные алименты. Сохранила за собой дом. Можно сказать, в качестве своего офиса, — съехидничал Бадди. — Жена Коултера что-то прослышала, покончила с собой, оставив предсмертную записку, в которой прокляла обоих.

— И на том конец?

— Как ни смешно, только начало, но эта записка вроде как придала красоты их роману. Коултер женился на ней, а когда они развелись — проклятие все-таки подействовало, — миссис Банни Аркль отхватила большой кусок земли. Часть земли пустили под жилье, другую — под коммерческие проекты. Участок купил человек, занимавшийся туристическим бизнесом, построил курортный отель. Он отчасти расплатился с владелицей наличными, а другую часть выдал акциями. Отель на самом берегу. Она проснулась миллионершей.

Теперь ей не требовался муж, она носила имя Коултера и чувствовала себя в безопасности. Два мужа, один богаче другого, придавали своей бывшей жене респектабельность, даже неуязвимость — по крайней мере, так она думала. Она играла в поло в Мокулее и позировала местному фотографу.

После второго развода набежали мальчики-альфонсы. Она не сразу поняла, что это за пиявки. Один, австралиец по имени Кит, показался ей приличным человеком. Австралийский акцент смахивал на британский, Кит без конца пил чай, слегка грассировал, растягивая гласные, и даже ругательства в его устах звучали деликатно: «убюдок», выговаривал он, или «сюка». Улицу он называл «проспектом», вместо «я думаю» неизменно говорил «полагаю», словно прибыл из мира получше, чем тот, который был знаком ей. Она поселила его у себя в доме, и в один прекрасный день он сбежал, прихватив с собой ее драгоценности.

Другой авантюрист — ну и дурой же она оказалась! — был на десять лет моложе, прекрасно одевался, гонял в спортивном автомобиле. Тоже просился жить у нее, и она уже подумывала согласиться: ей было так одиноко, а он говорил, что любит, и хоть пользовался ее деньгами, но скромно, по мелочи. Однажды она решила поглядеть, где и как он живет. Выяснилось, что он ютится в Калихи в многоквартирном доме для самоанцев. Со всех сторон сбежались босоногие ребятишки, окружили ее машину. Ее дружок служил в пожарной охране! С этим покончено раз и навсегда, зареклась она, с омерзением вспоминая, как угождала ему в постели, как он ликующе вопил при этом.

Сплетни только повышали ей цену. Одиночества мадам не переносила. Ее познакомили со вдовцом, издавна враждовавшим с кланом Коултеров, и она, зазывно улыбаясь ему, про себя решила: «Я выйду за него замуж».