Отель «Гранд Вавилон»

— Только двадцать минут, моя голубка.

— Но ты сказал: две секунды. Это большая разница.

— Ну, видишь ли, я ждал, пока приготовят бифштекс.

— Скажи, твой подарок мне на день рождения не доставил тебе слишком много хлопот?

— Никаких хлопот. Но он оказался не таким дешевым, как ты говорила.

— Что ты имеешь в виду, отец?

— Только то, что я купил весь отель.

— Отец, ты всегда был замечательным родителем. Ты собираешься преподнести мне отель в подарок на день рождения?

— Нет, я сам буду управлять им — для развлечения. Но, кстати, для кого это? — Он только что заметил третий прибор на столе.

— Это для моего друга, который приехал пять минут назад. Разумеется, я предупредила его, что он должен будет разделить наш бифштекс. Он появится здесь через мгновение.

— Могу я почтительнейше осведомиться о его имени?

— Фамилия его Диммок, а крестное имя — Реджинальд; его занятие — английский компаньон князя Эриберта Позенского. Я познакомилась с ним, когда была в Санкт-Петербурге с кузиной Хетти прошлой осенью. А вот и он! Мистер Диммок, это мой отец. Он добился успеха с бифштексами.

Теодор Рэксоул увидел очень молодого человека с чрезвычайно черными глазами и свежим, мальчишеским выражением лица. Они начали беседовать.

Появился Жюль с бифштексом. Рэксоул попытался поймать взгляд официанта, но не смог. Ужин начался.

— Ах, отец, — воскликнула Нелла, — как ты много кладешь горчицы!

— Разве? — сказал он и случайно взглянул в зеркало, висящее слева от него между двумя окнами. Он увидел отражение Жюля, стоящего позади его стула, и заметил, что Жюль медленно, многозначительно и явственно подмигнул мистеру Диммоку; крестное имя которого — Реджинальд.

Мистер Рэксоул молча ел свой бифштекс, размышляя о том, что, возможно, помог себе, положив слишком много горчицы.

Глава III В три часа пополуночи

Мистер Реджинальд Диммок, несмотря на свою чрезвычайную молодость, показал себя опытным человеком, повидавшим мир, и умелым собеседником. Разговор между ним и Неллой, казалось, никогда не иссякнет. Они болтали о Санкт-Петербурге, о льде на Неве, об оперном теноре, которого сослали в Сибирь, о свойствах русского чая, о сладости русского шампанского и о прочих сторонах бытия в Московии. Наконец тема России была исчерпана, и Нелла кратко описала, что она делала с тех пор, как виделась с молодым человеком в царской столице, и это повествование перенесло тему разговора в Лондон, о котором они и продолжали говорить, пока не был съеден последний кусочек бифштекса.

Теодор Рэксоул заметил, что мистер Реджинальд Диммок очень мало рассказывал о своих собственных передвижениях, как прошлых, так и будущих. Он счел юношу типичным придворным прихлебателем и раздумывал о том, как тот добился своего поста компаньона князя Эриберта Позенского, и о том, кем мог бы быть этот князь Эриберт.

Миллионер припоминал, что слышал однажды о Позене, но он не был в том уверен. Это, скорее всего, одно из тех маленьких, неотличимых одно от другого немецких государств, в которых каждый пятый-шестой житель — придворный, а остальные — угольщики или трактирщики.

Пока они ели, Рэксоул говорил не много — его мысли были заняты подмигиванием, которое Жюль адресовал мистеру Диммоку, однако за кофе он решил, что в интересах отеля следует разузнать что-нибудь о приятеле его дочери. Он никогда не оспаривал даже на миг ее права иметь своих собственных друзей и всегда давал ей почти во всем полнейшую свободу, полагаясь на ее врожденный здравый смысл, предохранявший ее от всяческих бед и неприятностей, но сейчас помимо подмигивания его поразило отношение Неллы к мистеру Диммоку — отношение, в котором к любезной презрительности примешивалось явное желание расположить его к себе и угодить ему.

— Нелла сказала мне, мистер Диммок, что вы поддерживаете близкие отношения с князем Эрибертом Позенским, — сказал Рэксоул. — Простите мое американское невежество, но является ли князь Эриберт царствующим монархом?

— Его высочество не является царствующим монархом и, вероятно, никогда не будет им, — ответил Диммок. — Великокняжеский престол Позена занят племянником его высочества великим князем Эугеном.

— Племянником? — с удивлением спросила Нелла.

— Почему бы и нет, дорогая леди?

— Но ведь князь Эриберт конечно же очень молод?

— Как это иногда бывает в семейных историях, князь Эриберт по прихоти случая того же возраста, что и великий князь. Отец великого князя был дважды женат. Этим и объясняется юный возраст дяди.

— Как восхитительно быть дядей своему ровеснику. Но я полагаю, что это не слишком забавляет князя Эриберта. Думаю, он ужасно почтителен и послушен и все такое по отношению к своему племяннику…