Отель "Калифорния"

— Да, он все для меня делает! — Настя молниеносно проглотила полпорции пельменей.

— Если ты будешь так на них налегать, то из мисс Твигги превратишься в Мисс Пигги [29]. — Друг, смачно причмокнув, выпил водку и отправил в рот пельмень в сметане. — Да! Арчи мне все объяснил. Он сказал, что после обрезания — тихо, тише! — член становится менее чувствителен и можно долго не кончать. Молчи, Настька, хохотушка. То есть он сможет тебя дольше трахать!

Друг сам хохотал. Они с Настей склонялись над столом и касались друг друга лбами, вздрагивая от смеха.

— Дольше в твоей пипиське сможет находиться. Чтобы тебе приятно было, понимаешь? Он о тебе заботился.

— Слушай, ну какой он мудак все-таки. Я понимаю, был бы он болен, инфекция была бы у него какая-то все время… Но у него все в порядке там было, он и ебался очень даже неплохо.

— Настенька, а ты попробуй сейчас. Он обещает, что во много раз лучше будет!.. Ему сто сорок долларов заплатили, кстати.

— Вот, дал бы мне! Он только забирать все может. Он через Люську потребовал вернуть ему все украшения, им подаренные.

— Настенька, ну пойди к нему теперь. Может, теперь он тебе что-нибудь даст. После обрезания.

— Обрезки от своего хуя! Я ему верну его подарки. Пусть ему будет стыдно. Если не сейчас, то когда-нибудь. Тем более, покупал он их мне с расчетом на продажу в эмиграции. В Союзе ведь все считали, что здесь невероятно ценятся наш янтарь, нефрит, ха-ха!

К Маше заходили и американские клиенты. В основном старые люди, когда-то вывезенные из Львова, Киева и, конечно, Одессы. Они любили поговорить с новыми эмигрантами, спросить, как им нравится их новая Родина. Некоторые не скрывали своего удивления: «Вы только полгода, как приехали?.. Ай-яй-яй, а мы были такими бедными… Но вы посылаете деньги в Израиль? Надо помогать нашему народу». Эмигранты, которые, «только» приехали, обзаводились своими такси, кулинариями, но в Израиль денег посылать не торопились.

— Ты знаешь, Друг, я была единственной русской в группе улетающих в Вену. Как они все плакали, причитали. А мы с матерью, как две белые вороны, смеялись. Она мне все большой палец показывала, имея в виду, какая я красивая, как хорошо выгляжу.

Друг «выжал» из бутылочки, все так же обернутой в бумагу, последние капли водки.

— Как она тебя все-таки одну отпустила, в семнадцать?

— А-а-а, после того как Арчи меня выдал за себя замуж — это ведь устроить через горисполком надо было, в шестнадцать — мама подумала, что хуже уже ничего не произойдет. Потом, мы такие дураки были. Она вот сейчас мне пишет письма, чтобы я возвращалась. Куда? И ты, и я, и все они — предатели Родины!

Друг торжественно выпил водку: «И нет нам пощады!»

— А в Вене вся моя группа не захотела ехать в Израиль. Они меня пихали, чтобы я объяснила по-английски представителям этой еврейско -сиаэйской [30]организации, что они хотят только в Америку. Комедия! Тридцать дней назад они скандировали в Москве: «Отпусти народ мой! Даешь Израиль, родину наших предков!»

Выйдя из «Маши», Друге Настей обнаружили, что его машина блокирована зеленым — эмигрантским — такси. Друг посигналил, и шофер выбежал с соленым огурцом в руке и переставил свою машину.

— Совсем как в Одессе, правда? Шофер заехал в забегаловку на обеденный перерыв. Там водку тоже под столом разливают. Единственное, чего им не хватало в Одессе, это непа. Какая к черту, Друг, свобода слова!..

— Ничего Настенька, те, кто там остался, постепенно к нэпу и придут.

— Помнишь, у Гоголя известный пассажо Руси, которая как тройка несется?

— Да, лапочка. «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа».

— Если там будет нэп, ответ очень прост — за Западом. Чтобы нельзя уже было продолжить гоголевское — о том, как сторонятся и дают ей дорогу другие страны, народы и государства. Чтобы стать, как все.

2. Lover-boy

На низком столе из прессованных опилок валялись наполовину выкуренная пачка сигарет, скомканная пятидолларовая бумажка и раскрытая записная книжка. На диване, придвинутом к двум окнам, обитом золотистой тканью в тон штор, сидела русская модель Настия.Сидела и ждала звонка от агента. Бензина в машине оставалось ровно на столько, чтобы доехать до gas station [31].

Одиночная камера — называла Настя свой single. Квартира, впрочем, не состояла из одной комнаты. Была кухня с местом для завтраков, обедов и ужинов, ванная комната с душем и туалетом. Коридорчик со стенным шкафом… Три дня стоили пять долларов.

В дверь робко постучались. Настя с дивана спросила: «Who?» За дверью что-то проамериканировали, и она встала открыть. Это был менеджер. При виде официальных лиц Насте казалось, что внутренности ее завязываются в узел. Она боялась, что из-за своего слабого английского что-нибудь не то скажет, не поймет что-то и влипнет в неприятности.