Отель «Оюнсу»

Её только-только перестала бить истерика, как в темноте неподалеку зазвучало негромкое булькающее сипение и послышался звук неуклюжих, подволакивающихся шагов. Она мгновенно поняла, что ищут именно её, и ледяной ужас вновь начал растекаться по телу. Съёжившаяся в углу Наташа затаила дыхание и изо всех сил вжалась в пол, чтобы занимать за диваном как можно меньше места и не быть замеченной теми, кто шаркает сейчас в заполненном мраком коридоре. Шаги остановились где-то близко, и хрипяще-шипящий голос с трудом произнес:

– Наташа… где… ты… – Она не видела Сенкевича, но чувствовала, что его труп стоит совсем рядом. Взгляд мертвеца, словно невидимый луч, ползал в десятке сантиметров над её головой. – Иди… ко мне… детка… Ай… лав ю… бэби…

Она едва сдержала готовый вырваться крик и приготовилась бежать, как только он бросится на неё, но покойник не двигался. Несколько секунд в помещении стояла тишина, затем шарканье зазвучало вновь, удаляясь.

– Я найду… тебя… детка… – донеслось из коридора сдавленное бульканье мертвого Сенкевича.

Легкие запылали от удушья, и Наташа сделала судорожный вдох, начиная дышать. Он ушел! Её не нашли! Они не видят этого укрытия, и надо сидеть тут, пока не придет помощь, Макс должен привести спасателей! Она убеждала себя, что это произойдет уже скоро, Эдик же говорил, что уже к утру здесь будет полиция. Нужно лишь досидеть до их появления незамеченной! Они её спасут!

Откуда-то снизу потянуло запахом разлагающейся плоти, и Наташа почувствовала сильный зуд в лодыжке. Это то самое место, за которое её схватила мертвая Кулич, когда они с Олей спасались из-под стола! Наташа коснулась рукой зудящей ноги. Штанина оказалась набухшей чем-то мокрым. Неужели кровь?! Девушка вздрогнула от нового приступа страха, не желая умирать от раны, и судорожным движением вырвала из кармана зажигалку. Она склонилась к ноге, согнувшись почти вдвое, и принялась одной рукой задирать штанину, удерживая зажигалку другой. Крови видно не было, вместо этого одежду пропитывало что-то мутно-желтое, и мерзкая вонь шла именно оттуда. Справившись со штаниной, Наташа поднесла зажигалку к зудящему месту и задохнулась от ужаса. На её ноге маслянисто блестел отпечаток руки, в гнилостном зловонии которого копошились десятки мелких трупных червей. Наташа взвыла, роняя зажигалку, и истеричными рывками ладоней стала стряхивать червей с ноги. Избавившись от насекомых, она, трясясь от полуобморочного состояния, принялась исступленно вытирать руки о диван. Нога заболела, и девушка на ощупь подобрала зажигалку. Кожа на ноге оказалась прогрызена множеством мелких дырочек, из которых вытекала вонючая гнойная жижа, вслед за которой прямо из плоти вылезали новые черви. Она закричала и дернулась, стремясь отстраниться от собственной ноги, и тут же уперлась во что-то холодное и склизкое.

– Прячешься… бэби… – Мертвый Сенкевич сидел рядом с ней, и его пустые глазницы находились на расстоянии двух сантиметров от лица Наташи. – Иди… ко мне… пора… любить…

Он схватил её за лицо воняющей гнилью ладонью, и Наташа почувствовала, как с руки мертвеца на её кожу падают кусочки разлагающейся плоти. Девушка истошно завопила и подпрыгнула, перелетая через диван. Она бросилась прочь, но в темноте зацепилась за что-то ногой и упала, распластавшись по полу. Рядом заскрипел паркет, и Наташа увидела медленно надвигающегося на неё Сенкевича. Она рванулась, подскакивая, но мертвец уже схватил её за ногу. Девушка, надрываясь от крика, поползла вперед, отчаянно вырывая ногу из хватки обезображенного трупа. Где-то очень близко, в самом сердце окружающей её темноты, отчетливо зазвучал издевательский старческий смех. Внезапно ей удалось освободиться, и она вскочила на ноги. Наташа метнулась куда-то вперед, не разбирая дороги, и бежала до тех пор, пока коридор не закончился перед ней широкими стеклянными дверьми. Девушка распахнула одну из них, влетая в дверной проем, и захлопнула её за собой, нащупывая защелку замка. Замка на дверях не имелось, и она побежала дальше, но тут же наткнулась на какую-то стойку.