Отель «Парк»<br />(Повесть)

— Гордись! — начал он тихим прерывистым шепотом. — Сегодня вечером все твои товарищи, все честные люди мысленно будут с тобой.

— Не беспокойся. Я постараюсь сделать все как нужно, — ответил я.

Мы обнялись. И хотя больше никто из нас не сказал ни слова, каждый понимал, что эта встреча могла быть последней. Может быть, уже завтра одного из нас не будет в живых.

— Пора идти, — проговорил я.

— Пора, — согласился Мика и снова сжал мою руку. — Желаю удачи!

— Не беспокойся.

Я быстро пошел по стене. Прежде чем сойти с нее, посмотрел на Мику. Он стоял на том же месте и глядел мне вслед. Увидев, что я обернулся, махнул рукой. Я побежал к Черному, который меня ждал на берегу Нишавы, чтобы проститься и с ним. Он стоял на берегу, прислонившись к дереву.

— А я уже начал беспокоиться: что-то долго тебя не было, — сказал он, опуская в карман часы.

— Все в порядке. Мика немного запоздал.

— Оружие получил?

— Да.

Я показал ему револьвер. Он взял его в руки. Оглядел со всех сторон. Попробовал. Покачал головой:

— Не очень-то за ним ухаживали.

Потом вынул свой пистолет и протянул его мне:

— Бери. Этот надежнее. Я несколько раз стрелял из него. Пока ни разу не подвел. Здесь запасная обойма. А твой я себе оставлю. Мне он, вероятно, не понадобится.

Он словно хотел о чем-то спросить меня и медлил. Мне же надо было двигаться. Я вынул из кармана документы и все остальное, что должен был оставить ему.

— Я тут все время думал об одной вещи, — начал он медленно.

— О чем же?

— Может, мне пойти с тобой? Дело будет вернее.

Такое мне и в голову не приходило. Вспомнился Мика и наш план. Стоит ли идти двоим? Предложение заманчивое, но запоздалое. Что скажут товарищи? Подумают, что испугался и повел с собой другого?

— Нет, — решительно возразил я. — Оставайся здесь и делай то, о чем договорились. Сейчас ничего менять нельзя.

Мы сегодня впервые увидели друг друга, а он уже готов был прийти мне на помощь.

Черный внимательно осмотрел гранаты.

— Порядок!

Я протянул ему свое удостоверение, ученический билет и все остальное.

— Получай. Если что случится, будешь знать, с кем имел дело. И матери сообщишь.

Он взял документы. Мы обнялись и крепко пожали друг другу руки.

— Буду ждать тебя, как договорились.

— Если не приду в течение часа, уходи.

— Мика велел ждать до одиннадцати.

— Мы изменили время. Делай так, как я сказал.

Я быстро зашагал по знакомым улицам к отелю «Парк». Позади остались неосвещенные кварталы. Кое-где уже стали попадаться фонари. Я шел к центру. Миновал театр. Слева остался ресторан «Ястребац». У первого прохожего спросил, сколько времени.

Пожилой мужчина, вынув из кармашка жилета часы, ответил:

— Без двадцати девять.

Я отдышался. До отеля «Парк» было недалеко. За оставшиеся двадцать минут хотелось успокоиться, прийти в себя.

Я замедлил шаг. На трамвайной остановке, возле памятника, стояла толпа. Повсюду в ресторанах и кофейнях за столиками сидели люди. Они пили и ели. На улицах было полно гуляющих. Среди них немало молодых людей.

Мне почему-то вспомнилось, как несколько дней назад молодежь из лётичевской организации[9] отправилась к немецкому коменданту с просьбой разрешить им танцы и гулянье. Рассказывали, что немец презрительно посмотрел на них и сказал:

— Неужели вам не стыдно просить об этом? Вы же Оккупированы!

— Нас это не касается, — ответил ему глава делегации, — мы молоды и хотим развлекаться.

Разрешения они не получили, но зато каждый вечер до изнеможения шлялись по улицам. Один вид этой беззаботной толпы, громогласно хохочущей и попусту растрачивающей свои силы, вызывал во мне ярость.

А вот и памятник. Он должен символизировать славное прошлое. Однако ни один человек из этой толпы даже не взглянул на него.

Гремела музыка. Звучали легкомысленные песенки. Толстые нишские обыватели восседали за столами. Я подошел поближе, чтобы лучше разглядеть их. Пиво и чевапчичи[10] поглощались в огромных количествах. Какой-то пьяница совал ассигнацию в смычок скрипача. У этих людей не было родины.

В кабаре скрипучим голосом пела певица. Я пошел дальше. Злоба душила меня. «Надо отомстить вам за все это», — думал я. Я дорого заплатил бы за то, чтобы иметь возможность своими глазами увидеть дикую панику и животный страх, который охватит этих людей после взрыва.

Пора… В запасе оставалось еще десять минут. Я направился к мосту, ведущему в крепость. Не доходя до него, на углу, возле Народного банка, нужно было свернуть вправо. Я не спешил. В такие моменты десять минут растягиваются в бесконечность, и в то же время они слишком коротки, чтобы человек мог что-то обдумать. В голове у меня был сумбур. Не хотелось ни о чем думать. Однако мысли куда-то влекли, манили. Вспоминалось прошлое, которое иногда кажется каким-то необыкновенным, рисовалось будущее. В голову стали лезть мысли о смерти. Уж не трушу ли я? Что со мной? Все еще слышались всхлипывания джаза и скрипучий голос певицы. Перед глазами возникли лица людей, слушавших песню. За небольшим исключением это были отвратительные жирные рожи.

— Неужели за этих вот биться? — спросил я самого себя.