Отель «Пастис»

Зиглер колебался.

— Пожалуй, неподходящий момент.

— Что ты хочешь сказать?

— Ну… два миллиона баксов это два миллиона баксов, приятель. Постараюсь заняться делом здесь.

— Боб, сделай мне одолжение, — понизив голос, попросил Саймон.

— Смотря какое.

— Трахни себя.

Саймон положил трубку и подошел к сидевшему обхватив голову Хэмптону Паркеру.

— Это Боб Зиглер. Он… просто интересовался, не вернулся ли Бун. — Паркер кивнул. Он словно оцепенел. — Не хотите попытаться уснуть?

Техасец ослабил галстук и расстегнул пуговицу воротничка. Саймон заметил, как напряжены мышцы шеи.

— Думаю, лучше пересидеть, — ответил он. — С помощью бурбона, если есть.

Они спустились в бар. Саймон взял бутылку виски и пару стаканов, и они молча сидели на террасе, глядя, как постепенно, по мере того как ночь уступает место рассвету, проступают очертания Люберона. Саймон придумывал разные гадости, которые он обрушил бы на Зиглера. «Два миллиона баксов это два миллиона баксов, приятель». Мелкий негодяй.

На краю площади Букери в Апте, отравляя утренний воздух, дымит дизелем длинный желто-коричневый автобус. «Гонзалес вояж, Апт — Барселона» со всеми удобствами, включая туалет, готовится принять пассажиров. В прекрасном настроении от мыслей о предстоящем отпуске в Испании с ее дешевыми песетами, болтая и смеясь, они стоят небольшими кучками на солнце.

Генерал приказал не собираться одной большой группой и не садиться рядом в автобусе. Они с Жожо стоят в стороне, глядя, как остальные, каждый с набитым рюкзаком, в своих неброских синих хлопчатобумажных куртках неотличимые от остальных путешественников, гуськом поднимаются в автобус. Один Жожо по этому случаю надел соломенную шляпу и новенькую майку с надписью «Да здравствует отпуск!» на груди. Он доволен собой — уместная деталь, Генерал ценит такие вещи.

Ощущая приятную тяжесть, поправил лямку рюкзака. Солидная сумма. Все они, во всяком случае во французских франках, миллионеры. Оглянулся, не подслушивает ли кто.

— Почему выбрал автобус?

Генерал, улыбаясь, разгладил усы.

— Что бы ты искал, очутись на месте фараона? Быстроходную машину, скорее всего украденную, или группу людей, покупающую в последний момент билеты в аэропорту, что-нибудь вроде этого, так? Разве им придет в голову искать набитый туристами отработавший свое старый автобус? К тому же никакой проверки багажа. Да и паспорта на границе вряд ли станут проверять. — Генерал похлопал Жожо по плечу. — Иногда чем тише едешь, тем дальше будешь.

Жожо, поправляя шляпу, согласно кивнул.

— Неглупо.

Они вошли в автобус, не глядя на остальных прошли по проходу и устроились на потертых синтетических сиденьях. Днем будут в Барселоне, потом поездом до Мадрида. А из мадридского аэропорта лети куда хочешь. Генерал почувствовал, что устал. Закрыл глаза, думая о Матильде. Позвонит ей из Мадрида. Милая старушка. Приятно будет видеть ее при деньгах.

Двери мягко закрылись, и автобус тронулся. Водитель благодарно помахал жандарму, придержавшему движение, давая им возможность выехать.

Лучше бы не просыпаться. Во рту противно, голова раскалывается, как когда-то во время весенних каникул во Флориде после бесконечных «пей до дна». На сей раз Бун не помнил, чтобы пил. Поел пиццы и как провалился. Чувствуя, как в тело впиваются жесткие комья, выгнул спину и открыл один глаз. Кто сегодня караулит? Осторожно повернув голову, открыл второй глаз.

Раскладной стол и старые ящики. В конце сарая сквозь щели в двери сочится свет. Бун сел и огляделся. Из сарая все убрано — ни велосипедов, ни пустых бутылок, никаких следов чьего-то пребывания, если не считать усыпавших пол окурков. И никаких дежурных нянек.

С трудом поднялся на ноги и прошагал к двери, нерешительно толкнул, посмотрел, как она распахнулась, и встал на пороге, закрываясь от ослепительного света, от которого ломило в глазах и стучало в голове. Вышел из сарая. Пустая поляна, трава примята колесами машин. На тропинке ни души. Никто не окликнул, когда он направился к дороге. Постоял на раскаленном гудроне, раздумывая, где он находится, и пошел искать дорожный знак.

При виде стоящей посреди дороги грязной, неопрятной фигуры спешившая на еженедельную встречу в Миссии сестер милосердия, где дамы-благотворительницы за чашкой кофе обсуждали свои добрые деяния, мадам Арно сбавила скорость. Неодобрительно покачала головой. Просто возмутительно — теперь грязные небритые животные, такие, как этот тип, торчат повсюду, злоупотребляя доверием порядочных граждан, таких, как она. Правда, довольно молодой, заметила она, объезжая его и прибавляя скорости. Возмутительно.

Глава 24

Эрнест с Франсуазой угощали кофе и рогаликами помятых, невыспавшихся обитателей вестибюля. Группа гостей, одетая соответственно предстоящему жаркому дню, с любопытством разглядывала телохранителей Паркера и детективов, удивляясь, почему отель вдруг наводнили одетые по-городскому люди.

Склонившись над кофе, никто из них не заметил проковылявшую мимо окна и остановившуюся в дверях фигуру.

— Эй, Эрни. Пиво есть?