Отель «Персефона»

– Наш отель рядом с «Жемчужиной Коса». Мы с ними практически соседи.

– Так это тот, что с большим парком?

– Да. Как он раньше назывался, не знаете?

– Знал, да запамятовал.

Старик с трудом поднялся, с явным намерением уйти в дом.

– Подождите, кирие! Всего один вопрос…

– Пора лекарство принимать. Дочка будет браниться, если пропущу прием.

Он начал медленно подниматься по ступенькам.

– Вы что-то знаете? Знаете, но не хотите говорить? – воскликнула Эрика с отчаянием в голосе.

Старик обернулся и пристально посмотрел на нее.

– Уезжали бы вы оттуда, моя милая. И чем скорее, тем лучше, – сказал он и исчез за тюлевой занавеской, прикрывающей вход в дом.

Эрика беспомощно смотрела ему вслед. Она не уходила – просто не могла заставить себя уйти. Так и стояла напротив дома, ожидая, что старик передумает и вернется, но тут в окне появилась сурового вида женщина и спросила, что, собственно, ей тут нужно. Эрика медленно пошла по дороге, чувствуя спиной недоброжелательный взгляд женщины.

Свернув на боковую улицу, она остановилась в тени старого платана. Мысли в ее голове скакали, словно резиновые мячи. Почему старик ушел так внезапно? Что побудило его посоветовать ей уехать из «Персефоны»? То же самое сказала и официантка таверны. Эрика почувствовала, что сойдет с ума, если не узнает правду, что бы за этой правдой ни стояло.

«Торговая» улица была застроена каменными домами, на первых этажах которых помещались магазинчики и таверны, а на верхних – жилища хозяев. Из кафе, в котором варили замечательный кофе с пряностями, все столики были вынесены и расставлены под полосатыми тентами, хотя Эрике больше нравилось внутри, в темном зале с низким потолком и старинными гравюрами на беленых стенах. Но сейчас она прошла мимо, не обращая внимания на притягательный запах кофе, в иных обстоятельствах побудивший бы ее войти внутрь.

Эрика не знала, куда идет и зачем. Она забыла, что обещала Роберту купить пену для бритья и что ей нужно купить кое-что для себя. Она дошла почти до самого конца улицы, когда ее взгляд упал на вывеску «Домашние варенья».

Повинуясь внезапному импульсу, Эрика переступила порог и оказалась в небольшом магазинчике, всё пространство которого занимали полки, уставленные разнокалиберными банками с привязанными к горлышкам картонными ярлыками. Солнце, попадая через открытую дверь, выхватывало из полутьмы то золотистый мандарин в сиропе, то дольку фиолетового баклажана, уваренного до консистенции цуката, то изумрудно-зеленый джем из киви.

Эрика любила греческое варенье, приготовленное по особому рецепту, делающему дольки сочными, пропитанными прозрачным сиропом. Персефона каждый год варила несколько видов такого варенья в начале осени. Но из фруктов, которые продавались в лондонских супермаркетах, варенье получалось не таким вкусным и ароматным, как то, что Персефоне удавалось купить в районе, где жила греческая диаспора и куда варенье доставляли с Родоса или Крита.

Когда глаза Эрики привыкли к полутьме, она разглядела за прилавком, втиснутым в дальний конец зала, древнюю старуху, дремлющую на стуле. Закутанная в шаль, с всклокоченными седыми волосами, морщинистой шеей и изуродованными артритом руками, неподвижно лежащими на прилавке словно два музейных артефакта, она производила отталкивающее впечатление.

Протиснувшись по узкому проходу между двух рядов заставленных банками стеллажей, Эрика подошла к прилавку и кашлянула. Старуха не пошевелилась. На миг Эрику посетила страшная мысль, что та умерла во сне. Но тут старуха испустила руладу храпа, и Эрика от неожиданности отскочила назад.

– Простите, – сказала она и повторила уже громче. – Простите, пожалуйста!

Старуха открыла замутненные катарактой глаза и уставилась на Эрику.

– А? – надтреснутым голосом сказала она. – Что? Что вы хотите?

– Вы продаете варенье? – задала Эрика наиболее глупый из всех возможных вопросов.

– Не только варенье. Ещё мед. Чудесный мед с острова Тасос. Он с тимьяном. Вы любите тимьян?

– Не особо. А варенье из томатов у вас есть?

– Второй стеллаж слева, верхняя полка. Достаньте сами, мне тяжело ходить.

– Да, конечно. Не беспокойтесь.

– Осторожней, не разбейте там ничего!

Эрика сняла с полки полукилограммовую банку матированного стекла, внутри которой сквозь гущу сиропа просматривались плотно уложенные дольки помидорных цукатов – настоящее объедение. Для комплекта она прихватила с соседней полки баночку варенья из грецкого ореха и еще одну, из спелых инжиров, и составила всё на прилавок.

Старуха взяла лупу, изучила приклеенные к банкам ценники, подбила сумму на калькуляторе, с трудом нажимая на кнопки скрюченными артритом пальцами, и показала Эрике.

Эрика вынула из кармана купюру и протянула старухе.

– Выговор у вас не островной. Из Афин, что ли? – спросила та, рассмотрев купюру со всех сторон.

– Нет, я местная.

– Что-то раньше я вас тут не видела.

– Я живу внизу, у моря, – пояснила Эрика и добавила с нарочитым спокойствием, уже зная, какой эффект произведут ее слова. – В отеле, который двадцать лет стоял заброшенным, а теперь готовится к новому открытию.