Отель «Петровский»

О Рогове она забыла – и не вспоминала до тех пор, пока не узнала о его смерти, которая вскоре случилась и произвела на Владимира гораздо более сильное впечатление, чем можно было представить. Он был столь явно расстроен и напуган, что Ларисе даже стало жаль его.

Она подошла к мужу, попыталась успокоить. Однако тот, хотя должен был обрадоваться нежности и участию с ее стороны, вроде и не заметил этого.

– Я не послушал его. А зря. Рогов не лгал: он видел их. Я знаю, потому что тоже вижу, – рассеянно проговорил Владимир, а когда Лариса поинтересовалась, о ком речь, кто такие «они», сменил тему.

В ночь, когда он умер, Лариса кое-что слышала. Но это было настолько нереально, что поверить оказалось невозможно – вот она и не поверила. К тому же – об этом никому не стоило знать! – была пьяна.

В последнее время, вечерами молодая женщина то и дело прикладывалась к бутылке, и тогда мысли о том, как жить дальше (читай – «сохранить за собой статус, не потерять деньги, и при этом никогда не пересекаться с постылым мужем») улетучивались сами собой, не давили, не выкручивали мозг.

Все то, что она рассказала полицейским и медикам, в общих чертах было правдой: Владимир вернулся поздно, уставший, жаловался на недомогание, остался поработать в кабинете… Но дьявол, как известно, кроется в мелочах, а правда таится в деталях. Вот их-то Лариса никому не открыла и делать этого не собиралась.

Вечером, когда муж ушел в кабинет, она тоже, прихватив бутылку сухого красного вина, сыр и плитку шоколада, отправилась к себе. Потихоньку пила: сначала лежа в ванной, потом – просматривая бесконечные видео на YouTube. Она все глубже погружалась в теплую расслабленность, мысль пойти к мужу, поинтересоваться, как у него дела, как здоровье, не приходила ей в голову: собственно, она затем и пила, чтобы избавиться от мыслей о нем.

Ближе к полуночи Ларисе захотелось спать, она легла в постель и заснула.

Проснулась резко, будто ее позвали – в ушах еще звучал чей-то голос. Лариса попыталась вспомнить чей и не смогла. За окном и в комнате было темно, электронные часы показывали четвертый час. Стояла ночь – глухая, слепая, бездонная, такие бывают только поздней осенью и зимой.

Никаких признаков похмелья: Лариса была из породы счастливчиков, которые могли пить, сколько вздумается, а наутро не мучиться от головной боли, дурноты, слабости и прочих признаков, ощущая которые люди говорят себе: «Никогда не буду больше пить!»

Лариса повернулась на бок, приподнялась на локте. Прислушалась к себе и тому, что было вокруг. Что-то беспокоило ее, что-то изменилось, но она не могла понять, что конкретно ее смущает, кажется неправильным. Так и не сообразив, встала с кровати, подошла к окну.

Отодвинула плотную штору, выглянула наружу. Окно спальни, которая находилась на втором этаже дома («особняка» – так любил называть их жилище Владимир, а ей это казалось претенциозным и безвкусным), выходило в просторный двор. В свете фонарей Лариса видела привычную картину: дорожки, запорошенные снегом клумбы и прочие плоды трудов дизайнера по ландшафту, а еще, вдалеке, на въезде, будку охраны.

Там теперь круглосуточно дежурили крепкие парни в строгих костюмах. В окнах домика горел свет: спать охранникам запрещалось. В какой-то момент мимо окна кто-то прошел – ей видна была тень, и от того, что неподалеку есть живое существо, стало спокойнее. Не так одиноко.

«Одиноко? Откуда эти мысли?» – спросила себя Лариса.

Обслуживающий персонал – женщина, которая следила за порядком в доме, готовила еду, а также садовник, он же дворник, не жили в «особняке», приходили утром и уходили вечером.

Но ведь был же муж. Владимир должен быть в кабинете!

Подумав об этом, Лариса поняла, что ее беспокоило. Голос, который разбудил ее, принадлежал мужу. Он звал – и звал на помощь! А теперь умолк.

Ларисе стало страшно. Вспомнилось, что он с вечера жаловался на плохое самочувствие; подумалось, что такое безразличие к судьбе и здоровью собственного мужа выглядит дурно.

Набросив махровый банный халат, который оставила с вечера на спинке кресла, женщина вышла из комнаты. Кабинет мужа был на первом этаже. Она миновала коридор и, оказавшись на лестнице, на том самом месте, где стояла и слушала разговор Владимира с Роговым, потянулась к выключателю. Лампочки почему-то не зажглись.

«Пробки выбило? Авария?»

На улице и в домике охраны освещение было. Возвращаться в комнату и проверять, есть ли оно там, не хотелось. К тому же света, льющегося из окон, хватало, чтобы спуститься вниз, не сломав шею. Лариса плотнее запахнула халат и взялась за перила.

Уже пройдя первые ступеньки, она почувствовала холод. Чем ниже она спускалась, тем сильнее мерзла, как будто шла к проруби во время Крещенского купания. От холода ныли кости и зубы, идти было сложно.

«Дверь, что ли открыта? Или окна?» – недоумевала она.