Отель, портье и три ноги под кроватью

Но на меня всегда можно было положиться. Я никогда не опаздывал, неизменно отмечаясь в одиннадцать вечера (а по пятницам даже приходил чуть раньше, чтобы помочь тем, кто вечером работает за стойкой – эти ребята жаждут убраться домой как можно быстрее). Я пошатывался на своем рабочем месте с затуманенной головой, падая лицом в столешницу в два часа ночи, умываясь ледяной водой в три, поедая шоколад и выпивая энергетик в четыре, взбадривая себя пощечинами в пять, приветствуя первых гостей и начиная проверять номера в шесть; в пять минут седьмого изо рта у меня несло, как от увядающих цветов в фойе, в шесть минут седьмого я считал минуты, в двадцать минут седьмого думал, что испортил себе всю жизнь, в половине седьмого мечтал о том, чтобы поспать, без четверти семь с ненавистью щурился на сползающее в фойе солнце, без пяти семь не думал абсолютно ни о чем, голова кружилась, глаза дергались и смотрели на огромную мраморную стену, за которой, рядом с лифтами, была дверь, ведущая в раздевалки для сотрудников, где уже (как я надеялся) вовремя пришел и переодевается мой сменщик, потом в семь ноль одну, спотыкаясь и борясь со всем, что есть во мне, собрав все силы, выносливость и интеллект, оставшийся в моем кипящем мозгу, я концентрировался на одной-единственной задаче: развязать упрямый двойной узел на правой туфле; я подцеплял его трясущимися пальцами, кое-как справлялся, а затем на поезде уезжал домой и падал в постель, о которой мечтал всю ночь, только чтобы обнаружить, что солнце окрашивает желтым неоном мои закрытые веки, все тело по какой-то причине просыпается, желая теперь бодрствовать и двигаться. Но я клал подушку на лицо и дышал как можно глубже, пока не проваливался в горячий, нервный сон, который длился не более трех часов.

Хоть я постоянно пребывал в замутненном состоянии разума, но быстро сообразил, что с начальником ночной смены что-то не так. Его звали Хулио, и, хотя правила почти любого отеля предписывают всегда быть чисто выбритым (причем – какая нелепость – сотрудникам позволено носить усы), у него была латиноамериканская щетина. Кроме того, в процессе общения с некоторыми ночными постояльцами я заметил, что Хулио бросает на меня осторожные взгляды, а затем провожает их до провисшего диванчика, чтобы закончить обсуждать свои дела в приватной обстановке. Это были гости, платившие наличными, гости, которых сопровождали проститутки или к которым они вскоре присоединялись, как только довершалась их темная сделка с Хулио. Мы общались очень мало (по его инициативе), и он часто отсутствовал несколько часов кряду.

Определенно что-то не так было и с ночным посыльным. Но его странности мне нравились. Он был абсолютным маньяком, ночным человеком, бодрым и энергичным. Я не знаю, чем он подпитывался. Думал, что кокаином. Но это оказалось не так. Он был чист. Его звали Филипе, но все называли его Эль Сальвахе (Дикарь). Энергией дышали даже его волосы, черные и непослушные. Видели бы вы, как эмоционально он оплакивал проигрыши «Метц»[16], как лупил кулаками по столу и мраморным стенам! Его переполняла энергия. Мы прекрасно ладили. Если я имел дело с пьяным гостем, шатавшимся и говорившим нечленораздельно (большинство гостей, подходящих к стойке после двух часов ночи, пьяны), Сальвахе заходил ему за спину и начинал подражать ему, вытирая рот и качаясь из стороны в сторону с той же амплитудой. Обычно я сдерживался, то есть не смеялся прямо в лицо клиенту, и удачно сворачивал общение. Ну и, конечно, пьяный гость не особенно понимал, что происходило перед его носом, а тем более – у него за спиной.

Но однажды, не с пьяным, а с немецким путешественником, который прилетел ночным рейсом, я не сдержался. В данной ситуации господин неправильно забронировал номер для своих целей. Он приехал, измученный, около четырех утра, и не обнаружил своей брони. Тогда он начал кричать на меня.

Прежде чем объяснить, что заставило меня рассмеяться в лицо этому бедному человеку, я должен рассказать немного о том, что вообще происходит в гостиничной системе, когда сегодня переходит в завтра.

Где-то около двух часов ночи рецепция на время выключает систему, чтобы перегрузить ее. Как только создается резервная копия системы, происходят три вещи. Первая: система отображает завтрашнюю дату. Вторая: всем заселенным забронированным номерам автоматически начисляется плата за номер и налог. Третья: со всех невостребованных забронированных номеров, которые должны были заселиться раньше в этот вечер, снимается бронь и они помечаются как невостребованные.