Отель, портье и три ноги под кроватью

И парень за стойкой улыбнулся мне нездоровой гримасой, похожей на усмешку куклы, которой пытаются порвать лицо. Что сделали с этими людьми? У этой женщины прикреплены к телу электроды, которые проводят электрический ток каждый раз, когда о ней говорят плохо? Я отступил, потому что это пугало меня.

Хотим ли мы, чтобы нас сопроводил посыльный? Да, конечно.

– У нас почти нет багажа, Томас, – сказала Джули.

– Знаю. Я позабочусь о чаевых. Давай просто дадим нашему человеку подзаработать.

По дороге к лифту я упомянул, что работаю на рецепции в «Бельвью». В лифте рассказал, что я член профсоюза, и спросил о его силе здесь. Как только мы приехали на этаж, я спросил о Саре. Посыльный ограничился бесстрастной фразой о том, что она замечательная. Я дал ему двадцатку и сказал:

– Эй, парень, просто скажи мне. У меня и у наших ребят странное чувство. Нам нужно чего-то остерегаться?

Он перестал тянуть тележку, совсем не отягощенную двумя нашими маленькими сумками.

– Не верьте ее улыбке. Вообще не доверяйте ей.

Да.

И вот теперь, через два месяца, она просит меня найти представителя профсоюза и подняться.

– В самом деле? Почему? Я только что закончил работу, и сегодня пятница.

Сара молча смотрела на меня.

– Хорошо. Пойдем, – сказал я.

В кабинете менеджера размером с ванную комнату мы оказались втроем.

Первой была Орианна, мой представитель профсоюза. Делегат от профсоюза – это человек, избранный, чтобы вас защищать. Ваш непрофессиональный и финансово не заинтересованный адвокат. Вскоре после вступления в профсоюз мы выбрали делегатов. Туда стараются пробиться два типа людей. Первых влекут бонусы. Будучи делегатом, вы постоянно уходите с работы, ходите в отдел кадров и рассматриваете дела или становитесь свидетелем выговора. Делегатами любят быть лентяи. Кроме того, будучи делегатом, вы, по сути, пуленепробиваемы. Уволить делегата практически невозможно. Если кого-то хотя бы отстраняют от работы где-нибудь в сети отелей и мотелей Нью-Йорка, входящих в профсоюзы, все представители этих отелей (на самом деле работающие на профсоюз) выйдут и начнут протестовать. Это бардак. Лучше вообще освободить делегата от работы, чем разбираться с забастовками. Помимо неуязвимости, делегат не подлежит и сезонному увольнению. Отель мог закрыть все номера, кроме одного, и тем не менее делегаты от каждого отдела все до единого будут бегать по нему в ожидании, пока единственный постоялец попросит туалетную бумагу или закажет сэндвич. По правде говоря, именно этого искала Орианна с тех пор, как была принята в мир рецепции и поставлена в конец карьерной лестницы. Она заняла это положение, чтобы обеспечить зарплату себе и «Симилак»[44] – своим близнецам.

Второй тип людей, идущих в делегаты, – это болтливые, фальшивые политиканы. Люди малообразованные, но любящие произносить умные слова и занимать ответственные посты, знающие все обо всех и вечно пишущие неэффективные письма с просьбами об этом и требованиями того, и вообще выглядящие глупо из-за своей мнимой важности.

Какой делегат лучше?

Выбор невелик.

Возможно, политиканы будут лучше знать правила и способы их обойти. По крайней мере, они хотят казаться хорошими делегатами. Но, опять же, они играют в политические игры и часто приносят «жертвы», кланяются руководству, позволяют увольнять сотрудников, только чтобы продолжать «диалог» и делать «уступки». Это делает их счастливыми. Из-за подобных игр уходят хорошие люди.

Единственный желательный тип делегатов – те, кто ненавидит руководство. Те, кто злится и думает, что любые действия начальников – дерьмо собачье. Такие нарушители порядка могут фактически отменить решение босса. Они искренне заботятся о своих людях и будут бороться до конца, даже если член их профсоюза был пойман за чтением «Нью-Йорк таймс» в процессе дефекации в туалете президентского люкса.

У меня такого делегата не было. У меня была Орианна. Везука.

Вторым человеком в кабинете оказалась Сара. Новый менеджер, пришедшая сюда с новыми планами и процессами, как все новички, готовая начать претворять в жизнь текущий девиз «Бельвью»: «Порка не прекратится, пока не улучшится моральный облик сотрудников». И теперь она пыталась укротить белого кита.

Я – белый кит.

Я здесь уже целую вечность.

С начала мира.

Что возомнила о себе эта женщина?

«Плохой сервис». Вот за что меня наказывают. Я уже вижу этот термин в выговоре, написанный очень разборчиво. Плохой сервис. Мертвенно-бледный старик и этот молокосос в поло.

На самом деле на этой работе тебя часто смешивают с дерьмом. Черт, именно в этом она и состоит. И мой желудок стал крепким, как сталь. Но это было в Новом Орлеане. Это был я десять лет назад. А тут – Нью-Йорк. Господи, это Манхэттен. Почему я больше не могу? Что изменилось: я стал полупрофессиональным алкоголиком? Конечно. Восставал против нового руководства? Да, разумеется. Работал сотрудником рецепции так долго, что все уже достало дальше некуда?

Совершенно верно.