Отель с привидениями (сборник)

И ответил некий голос: «Бессчетны сонмища тех, кто желает тобой владеть. Но ты девственница, и пребудешь ею до скончания времен. Ни один человек, рожденный смертной женщиной, не останется в живых, если совлечет с тебя покрывало, о Истина! Это дано только Смерти!»

Истина протянула руки и возрыдала, ибо ищущие так и не смогут ее найти, узреть ее лик.

— Как видишь, — сказала Айша, когда кончила переводить надпись, — народ древнего Кора поклонялся богине Истины; в ее честь он возводил святилища, ее он искал, хотя и понимал всю тщету этих поисков.

Окидывая прощальным взглядом это аллегорическое творение искусства, я восхищался его чистотой и совершенством; казалось, в этой мраморной темнице заключен лучезарный живой дух, вселяющий в людей самые возвышенные благородные мысли. Никогда, пока я жив, не забуду это поэтическое видение красоты, воплощенное в камне; сожалею только, что не могу достойно его описать.

Мы повернулись и через обширные, залитые луной дворы направились в ту сторону, откуда пришли. Этой статуи я больше никогда не видел, что особенно огорчительно, так как на большом каменном шаре, символическом изображении мира, можно было смутно различить какие-то линии; возможно, при свете дня мы увидели бы карту вселенной, как ее представляли себе обитатели Кора. Во всяком случае, изображение земли в виде шара, свидетельствует о том, что эти древние поклонники Истины уже обладали элементарными научными знаниями.

Над бездной

На другой день глухонемые слуги разбудили нас еще до рассвета; и к тому времени, когда мы протерли глаза, наскоро умылись в родниковой воде, которая все еще заполняла остатки мраморного бассейна в центре большого северного прямоугольного двора, Айша уже стояла возле паланкина, готовая продолжать путь, в то время как старый Биллали и два носильщика собирали наши вещи. Она как обычно закуталась в покрывало (уж не заимствовала ли она, кстати сказать, эту мысль у неизвестного создателя мраморной Истины?). Я заметил, однако, что у нее необычно подавленный вид — ничего похожего на обычную жизнерадостность и гордую осанку, которая выделила бы ее среди многих тысяч женщин того же роста и сложения, будь даже они все в покрывалах. При нашем приближении она подняла опущенную голову и приветствовала нас. Лео спросил у нее, как она почивала.

— Плохо, мой Калликрат, — ответила она, — плохо. Всю ночь мне снились странные ужасные кошмары, и я не знаю, что они могут предвещать. У меня такое чувство, будто мне угрожает большая беда, но какая беда может со мной случиться?.. Хотела бы я знать, — добавила она в приливе неожиданной нежности, — хотела бы я знать, мой Калликрат, если бы что-нибудь и впрямь случилось со мной, если бы я покинула тебя, вспоминал бы ты меня с любовью, ждал бы меня, как я столько веков ждала твоего возвращения? — Прежде чем Лео успел ответить, она продолжала: — Пора отправляться, нам предстоит еще долгий путь; прежде чем в небесной голубизне народится новый день, мы должны достичь Обиталища Жизни.

Через пять минут мы уже шли через город; его развалины, смутно маячившие с обеих сторон в предутренних сумерках, одновременно и восхищали, и подавляли своим величием. Как раз в то мгновение, когда над всем этим баснословным запустением золотой стрелой пронесся первый луч солнца, мы уже достигли дальних ворот города, оглянулись в последний раз на величавые остатки седой старины, развалины зданий и колонн, все (исключая Джоба, который не находил во всем этом ничего привлекательного) глубоко вздохнули, сожалея, что у нас нет времени для более тщательного осмотра, и, перейдя через глубокий ров, вновь оказались на равнине.

Вместе с солнцем поднялось настроение и у Айши; когда пришло время завтракать, она была уже в обычном состоянии духа и с улыбкой приписала свое недавнее дурное настроение влиянию того места, где спала.

— Эти варвары говорят, что Кор — заколдованный город, — сказала она, — и, подлинно, я готова им поверить, ибо лишь один раз в своей жизни провела такую мучительную ночь. Я хорошо помню ее. Это было в том месте, где ты лежал у моих ног мертвый, Калликрат. Никогда больше туда не пойду, это не к добру.

После короткого привала для завтрака мы больше нигде не задерживались и к двум часам дня были уже у подножия отвесного края кратера, который стеной уходил вверх на полторы-две тысячи футов. Здесь мы остановились, что меня нимало не удивило, ибо я не представлял себе, как мы сможем продолжать путь.