Отель Страстоцвет

— Понял тебя. — Кивнул он, закусив губу. Кивнул еще раз, медленно и задумчиво, и направился вверх по лестнице, оставив тележку прямо посередине зала. Остановился и оглянулся на последней ступеньке, бросив короткий взгляд, полный странной печали. Как человек, который смутно догадывался, что его посылают на верную гибель, но все равно шел, зная, что такова его судьба.

Лизе ужасно захотелось вдруг окликнуть его, остановить, чтобы все исправить немедленно, но маленький синий пузырек в кармане грел руку и сулил ей разгадки страшных тайн. Сжав руки в кулаки, она развернулась и побежала к фонтанчику, возле которого они недавно пили коктейли с Лонни. Неслась так быстро, будто хотела убежать от собственного стыда. Но тот тяжким грузом уже лежал на ее груди, обжигал и давил. Трудно спрятаться от того, что засело внутри. Порой это совершенно невозможно.

Она присела, запыхавшись и пытаясь перевести сбившееся дыхание, быстро отвинтила пробку и выпила содержимое. Одним махом. Густая блестящая жидкость вихрем пронеслась по пищеводу прямиком в желудок.

Оставив за собой во рту лишь противный горький привкус. Мерзкий, тошнотворный. Горло начало жечь огнем, а в животе вдруг зашевелилось что-то живое. Словно тысячи паучьих лапок стали скрести изнутри ее внутренности. Лиза сморщилась, чувствуя, как ее скручивает напополам от боли, и упала на колени. В голове разгорался пожар, становившийся почти невыносимым.

Девушка оперлась на руки и вдруг с ужасом обнаружила, что не видит своих пальцев. И локтей. Опустила взгляд ниже. Ноги тоже отсутствовали. Через секунду исчезло и туловище. Оставалась только форма горничной, нанизанная на пустоту.

Лиза упала на холодный каменный пол, жадно глотая ртом воздух, чувствуя, как собственное дрожание отдается звоном в каждой клеточке тела. И только через минуту, осознав, что произошло и почувствовав силу в ногах, она смогла подняться и снять одежду. Сложила ее кучкой за кадку с пальмой и, шатаясь, направилась вдоль по коридору. Туда, куда ее тянули, будто веревкой, неведомые силы.

Шаги легкие, как пушинки. Дрожь по всему телу. Сознание будто в тумане.

Куда ты полезла снова, дура? Жизнь не дорога? И зачем? Вопросы один за другим лезли в голову. Без стука. Как непрошеные гости. Зачем? Зачем?

Так по-другому-то никак. Обратного пути уже нет.

Ее как будто-то подхватило торнадо. Неумолимо ревя, не выпуская и… и из Канзаса Лиза оказалась здесь. Вот такая у нее дорожка из желтого кирпича. Светлая плитка из керамогранита. А что за Гудвин впереди? И вместо доброй волшебницы — Кармилла. Опасная, злая, убийственная.

Но девушка тряслась и снова шла вперед.

Приоткрытая дверь… Специально? Ловушка?

Лиза выдохнула и замерла, вслушиваясь. Мешаясь с растворяющимся в темноте лимонным светом, до нее доносились непонятные звуки. Скрип кожи, лязг металла, тонкое дрожащее дыхание.

— Чего встала? — Спросила она сама себя. — Хотела понять — заходи…

И решительно скользнула внутрь. Легко и изящно, не тронув дверь и не запнувшись. Прижалась к стене, во все глаза уставилась на увиденное и замерла. Желая не видеть, а еще лучше забыть или просто очистить память. После того, как уйдет.

Странное помещение. Прежде она его не видела. Можно сказать операционная. Много плитки, света и хромированного металла. Но Лиза видела в нем другое. Мясницкую. Самую настоящую. С огромными крюками под потолком. С наборами полых кривых игл в зажимах на стальном столе. С воняющей застарелой кровью плахой в углу. И желобом в полу, багровым и пахнущим смертью.

Лиза встала столбом. В чем мать родила, хотя и невидимая. И старалась не обращать внимания на пронизывающий холод, который льдом сковывал голые пятки. Смерть, постоянно крутящаяся рядом, вдруг стала реальной и близкой. Смерть с мраморной кожей и алым бархатом вычурного платья. С холодными змеиными глазами и острыми иглами клыков.

Она стояла всего в нескольких метрах от нее и поглаживала по животу девчонку. Ни разу не виденную Лизой прежде. Рука в перчатке гладила нагую юную красотку ласково и умело. Парящая у самого стола золотая чаша пахла чем-то острым и пряным, заставляя погружаться в какой-то дурман.

Даже на расстоянии Лиза ощутила, как дрожь страха сменилась другой. Сладостной, тонкой, проникающей в каждый нерв и каждую клетку. Дрожью предвкушения наслаждения…

…Что?! Почти кричала Лиза в собственной голове. И со стороны видела себя. Жадно облизывающую губы, следящую за каждым движением красной смерти, ласкающей смуглое, тонкое и трепещущее тело.

Стой! — Приказала она самой себе и чуть не сделала шаг вперед. Чуть не сделала. Не могла иначе. Сдерживаться становилось все труднее.

Девчонка на столе извивалась всем телом, притянутая к металлу стола по животу и заведенным за голову рукам. Она изгибалась вслед ладоням, так неспешно и умело пробегающим по трепещущей смуглой коже. От приоткрытых тонких губ ниже, от шеи к груди, от бледного соска к другому такому же.