Отель «Танатос»

Озадаченный, я в растерянности прислушивался к тому, как Онезим гремит чем — то в холодильнике. Ведь он так и не ответил на мой вопрос, что он станет делать со всеми этими рукописями. Наводнит ими издательства? Утопит в них литературные жюри? Чертов Онезим!

Вскоре после этого я уехал. Путешествие на полюс прошло благополучно, без помех. Увлеченный своей работой, я почти забыл об очередном изобретении Онезима. Слушать радио не было времени, по радио ничего об этом и не сообщали. Что же касается газет, то они приходили к нам с опозданием. Однако в конце моего пребывания на полюсе пресса увенчала Онезима славой. Газеты опубликовали его биографию и поместили портрет. Как — то вечером, просматривая кипу только что полученных газет, я так и подпрыгнул при виде заголовка над пятью колонками: «НЕОБЫКНОВЕННОЕ ИЗОБРЕТЕНИЕ ОНЕЗИМА». Я нагнулся над статьей. «Так и есть, — сказал я себе. — Он обнародовал свой секрет. Теперь весь мир знает, что он способен изготовлять шедевры пачками. Ему ничего не стоит основать собственное издательство… К примеру „Бальзак и К°“. Как бы то ни было, это подлинный триумф».

Да, это был триумф Онезима.

Однако в газетной статье речь шла вовсе не о литературе. Оказывается, Онезим изобрел необыкновенную электронную жаровню. Судя по всему, на ней можно было с одинаковым успехом зажарить и цыпленка, и бифштекс, и баранью отбивную. Прославленная жаровня Онезима совершила поистине триумфальное кругосветное путешествие. Сегодня каждый человек знает наизусть призыв рекламных объявлений: «Не жарьте мясо, как пещерные люди, — пользуйтесь жаровней Онезима!».

А как же книги? Разве машина Онезима, создающая литературные шедевры, разладилась?

По возвращении в Париж я тут же помчался к Онезиму. Он ничуть не изменился. Все та же длинная неокладная фигура, черные глазки — пуговки, та же приветливая улыбка. Впрочем, мне показалось, что теперь его улыбка стала чуть печальной.

— Как дела, Онезим?

— Хорошо. Я бы сказал — превосходно. Здоровье прекрасное. Денег предостаточно.

За время моего отсутствия он отремонтировал квартиру, купил новую мебель, новый костюм.

— И все за счет жаровни?

— Да, — скромно признался Онезим, — жаровня работает отлично. Я подписал контракт. Ну, а ты как поживаешь? Как прошла экспедиция на Южный полюс?

— Очень интересно, — ответил я. — Думаю опубликовать книгу о пингвинах…

— Вот как, — проговорил он с восхищением, — у тебя уже есть издатель?

— Пока нет. Книга еще не закончена. Но послушай, Онезим, что случилось с твоей машиной?

— С машиной?

— Ну да. Я имею в виду твою чудесную машину. С ней что — нибудь не так? Ты перестал ею пользоваться?

— О нет, напротив. Она поработала на славу. — И он лениво указал на стеллаж: — Сработала мне несколько десятков прекрасных книг… Вот они все в твоем распоряжении. Если опять поедешь на Южный полюс, можешь взять их с собой…

— Ты что же, не предлагал их издателям?

Онезим пожал плечами.

Я побледнел.

— Что ты хочешь этим сказать? Они отказались печатать? Этого не может быть, Онезим! Чтобы издатели отказались от твоих превосходных произведений? Исключено! Может быть, в машине какие — нибудь неполадки, электроника подвела? Такая машина!..

Прервав меня, Онезим сухо возразил:

— Машина отличная. Но издатели отказываются. Могу показать тебе письма, которые я получил. Из Галлимара, Жюйара, Плона. Отовсюду один ответ: «Мы внимательно ознакомились с рукописью, которую вы имели честь нам предложить. К сожалению, она нам не подходит…».

— Почему же?

— Мотивировка одна и та же: «Видно влияние Бальзака»; «Бесспорно, Вы слишком много читали Мориса Дрюона…»; «Прекрасная пародия на Золя, но, к сожалению, мы не можем…»; «Очевидно, вы слишком увлекаетесь романами Натали Саррот…»; «Произведения Эрве Базэна вы знаете как свои пять пальцев, к сожалению…». К сожалению. Всюду «к сожалению»…

— Короче — все издатели отказались?

— Все!

— Это ужасно. Знаешь, мне в голову пришла одна мысль. Возьми — ка свою машину, наклонись над микрофоном. И… вместо того чтобы говорить: Корнель, Золя, Саган, скажи просто: Онезим. Тогда, естественно, ты должен будешь получить произведение Онезима.

Он улыбнулся:

— Ты думаешь, я не догадался так сделать. Ничего подобного, нажал клавишу «Философское произведение» и назвал свое имя: Онезим…

— И что же?

— Через сорок три минуты получил рукопись в сто страниц.

— Как она называется?

— «Некоторые размышления о новом электронном методе поджаривания цыплят, бифштекса и бараньих отбивных»…

Франсис Карсак Робинзоны космоса

Персонажи этой истории вымышлены, и всякое совпадение имен или портретных черт с реальными людьми может быть только случайным.

Ф. Карсак

Пролог