Отель «Тишина»

Снова встречался с Г., на этот раз дома у нее и ее мамы. Видел ее полностью (а не частично) раздетой. Дверь в ее комнату не запиралась, и мне пришлось придвинуть комод. Когда я собрался уходить, она сказала, что ждет ребенка.

На мой вопрос, как это могло случиться, ответила, что презервативы ненадежны.

Я все еще рос, но уже ожидал рождения ребенка. Жил с мамой и спал на одноместной кровати с ящиком для постельного белья, которую мне подарили на конфирмацию.

Ребенок был зачат на горе в присутствии овец.

Недалеко от спящего вулкана

Гудрун вдруг начала вязать мне свитер, и я поймал себя на мысли, что мы стали парой. Закончив, она отгладила его, аккуратно сложила и протянула мне со словами, что он подходит к моим глазам. Потом она принялась вязать для ребенка. Мы сидим на диване у нее дома, смотрим телевизор и едим попкорн вместе с ее мамой. Я к тому времени провел у дяди на ферме четыре лета, где мне доводилось принимать роды у овец и вытягивать наружу покрытых слизью ягнят. Помню, пытаясь помочь появиться на свет барашку, едва не выкрутил ему рожки, до сих пор слышу блеяние его матери.

Через восемь с лишним месяцев после нашей поездки в горы родилась Гудрун Лотос, в дополнительный день года, за две недели до срока, с мягкими ногтями. Ребенок лежал поперек, его не удалось повернуть, и сделали кесарево. Когда акушерка подошла ко мне с ребенком на руках, меня охватил ужас, она научила меня обращаться с этим маленьким тельцем, я держал в руках жизнь, самое хрупкое, что только есть в мире, и думал о том, что дочь меня переживет.

В самом конце дневника нахожу запись:

29 февраля. Она меня переживет. Веки как прозрачные крылья бабочки.

После обеда мне пришлось отлучиться на работу, чтобы отпустить заказ. Зачем это сделал? Да потому что мне позвонил клиент и сказал, что в полвторого приедет за заказом.

Я первым из нашей компании женился и вместе с этим получил возможность иметь регулярную половую жизнь дома и доступ к женскому телу каждый вечер. Я быстро к этому привык. Первое время после родов Гудрун сама выбирала, к какой части своего тела давать мне доступ; я не мог дотрагиваться до ее живота, приближаться к шраму после кесарева сечения; клади руку сюда, командовала она, нет, не так, не шевели рукой, не двигайся и не дыши на живот. Я старался обнимать ее за плечи или класть руку на грудную клетку, но иногда забывался, и моя холодная рука скользила по ее голому телу вниз к животу.

— Что? — спрашивала она тогда.

— Ничего, — отвечал я.

— Нельзя, ты положил руку мне на живот.

Двадцать шесть лет спустя жена объявила мне, что Лотос не моя.

— Я сочла, что тебе следует об этом знать, потому что мы разводимся. — И добавила: — До тебя я никогда не встречала парня, который бы говорил о страдании и смерти на первом свидании. Когда ты сказал, что человек смертен, я услышала в этом что-то, на чем можно построить жизнь. И тогда я решила, что у тебя должна появиться Лотос.

Последние слова в дневнике не имеют даты.

Я — плоть.

После этого записи обрываются.

Под плотью я имею в виду все, что ниже головы. Это вполне согласуется с тем фактом, что плоть — это начало и конец всего самого важного в моей жизни. Я родился, и сердце и легкие начали свою бесперебойную работу, родился ребенок, и я взвалил на свои плечи ответственность за плоть от моей плоти, а вскоре мое тело, вероятно, перестанет работать. Я словно слышу, как мама формулирует один из законов этого мира: «Знаешь, Йонас, история начинается задолго до того, как мы рождаемся».

Раны заживают по-разному, и шрамы бывают разной глубины

Четверть третьего ночи, в мою дверь на четвертом этаже кто-то стучит, сначала осторожно, затем решительнее и громче.

На лестничной площадке стоит запыхавшийся Сван и смотрит мне через плечо. Дверь подъезда заперта, но он говорит, что просочился вместе с соседом, который возвращался домой с гулянки. Ему не спалось, и, случайно заметив за римской шторой в окне в мансарде какое-то движение, он сделал вывод, что я тоже полуночничаю, и решил пригласить меня на прогулку с собакой, которая, по его словам, ждет в трейлере. Большая девочка, как он ее называет.

Могу ли я отказаться, сославшись на другие планы в это время суток?

Неожиданно Сван проходит мимо меня в гостиную. Быстро оглядывается, планомерно изучая обстановку. Он пришел присмотреть за мной?

Его взгляд останавливается на табуретке, стоящей посреди гостиной, и на люстре, которую я положил на стол, однако непохоже, чтобы я стоял с ремнем в руке.

Я закрываю сайт, где изложены способы самоубийства известных писателей.

Содержимое коробки грудой лежит на столе.