Отельер из иного мира

В иной ситуации согласился бы без спора — шаманка точно явится не без охраны, и кто знает, как все пойдет при численном перевесе одной из сторон. Но майор был настроен категорически против грейс и мог наломать дров, поэтому пришлось разъяснить кое-какие моменты.

— Генри, я требую не вступать в бой без прямой угрозы нашим жизням.

— Да никто и не собирался, — не знаю, насколько хорош здоровяк в драке, но вот во вранье полный профан.

— Дайте слово офицера.

Норманн помрачнел и навис надо мной, как гора. Будь я чином пониже — точно получил бы по зубам, но нарываться на высокого начальника мужчина не отважился.

— Даю слово — первыми не нападем.

— Спасибо.

После коротких сборов делегаты выдвинулись в путь. Я шел первым с раковиной в руках, справа угрюмо брел майор, слева дефилировала колдунья, не обращая на ненастье никого внимания — казалось, буря огибала ее, как волны — скалу. А вот выстроившимся по трое солдатам пришлось несладко, хотя шторм заметно сбавил обороты по сравнению с тем, что бушевало часом раньше.

Встал у берега, насколько позволял свинцовый прибой, и дунул три раза, но раковина не издала ни единого звука. Хотел уже повторить, как вдруг словно по волшебству тучи разошлись, сбившись в тугое кольцо над крепостью, ветер стих, а по глазам ударило долгожданное солнце. Мы на мгновение ослепли, а когда зрение вернулось, увидели напротив полукольцо зеленокожих девушек в панцирях-купальниках. Все подтянутые и широкоплечие, как прирожденные пловчихи, у всех копья, каменные топоры и пращи из сплетенных водорослей.

Грейсы появились столь внезапно, что перепуганные воины тут же нацелили на них мушкеты, но, слава богу, никто не выстрелил. Дикарки в ответ пригнулись, зашипели и перехватили примитивное оружие для боя.

— Отставить! — сказал негромко, но отчетливо. И Генри добавил:

— Ружья на пле-чо!

Девушки замолчали, продолжая недобро зыркать на нас. Вперед вышла женщина средних лет — осанистая и величественная, в юбке из старых рыбацких сетей и с венцом из мелких ракушек и капелек янтаря на темных волосах с изумрудным отливом. Властное лицо украшали полосы под глазами, а на левой скуле устроилась крохотная — с монетку — морская звезда. Сразу видно — вождь.

Я не имел ни малейшего представления о правилах дипломатии, поэтому сделал то же, что и шаманка — шагнул навстречу. Женщина смерила меня оценивающим взглядом (судя по прищуру и поджатым губам, оценили меня недорого), чуть задержалась на раковине и произнесла на знакомом мне языке.

— Меня зовут Галлифида, — голос был шелестящим, с легким шипением на глухих согласных. — А кто ты?

— Вильям Стрейн, — поклонился на всякий случай. — Хозяин этого места.

— Ты лжешь, Вильям Стрейн, — она осклабилась. — У этого места иной хозяин.

— Прошу извинить за неточность, — Норманн фыркнул за спиной. — Хозяин этого места — император Цеметры. А я служу ему, присматривая за крепостью.

— Ваша крепость стоит на песке, где мой народ тысячелетиями откладывал яйца. Это не ваша земля. Уходите.

— Не ваша?! — гаркнул майор. — А чья? Твоя, что ли? Это — земля империи! И два десятка галеонов легко это докажут!

— Генри!

— Кто говорит? — казалось, гнев вояки лишь забавлял шаманку.

— Наш воевода. Не обращайте внимания, последнее слово за мной.

Верзила зарычал, но ничего не ответил.

— Надеюсь, твоим последним словом будет «мы скоро уйдем». Иначе сегодняшний шторм покажется дыханием младенца.

— Разве нет других мест для кладки?

— Нет. На этом побережье мало песка и много камней. А там, где есть песок, рождают другие племена.

— Не смей нам угрожать, варвар! — бросила Инга. — Если мы и уйдем, то вернемся с армией и флотом! Вам не выстоять против Цеметры!

— Ты видишь лишь волны, человек, — с усмешкой ответила Галлифида. — Но не видишь дна. Я послала сестру на разведку. Где она?

— В лечебнице, — ответил, как есть — шаманка чуяла вранье за версту.

— Она пленник?

— Она — гость. Произошло… недоразумение. Как только оправится, то уйдет, куда захочет.

Морская ведьма кивнула.

— Каково твое слово, Вильям Стрейн? Мы спешим.

Да какое тут может быть слово? Что тут решишь — в таких, блин, условиях? Тут только оттягивать неизбежное в надежде на внезапное озарение.

— Это очень сложный вопрос. Мне нужно время, чтобы его обдумать.

— Сколько?

— Один день.

— Хорошо, — Галлифида развернулась и шагнула в море. — Завтра в тот же час я приду за твоим словом.

Волны скрыли ее по талию, и тут меня как оса ужалила.

— Постой! — рванул следом, подняв руку. — Можно спросить кое-что? Это личное, но…

— Спрашивай, — женщина замерла, неотрывно глядя на клонящееся к горизонту солнце.

— Кассий… Ты ведь знаешь это имя? Это ты его спасла, натравив кальмара на пиратов? Это ведь твоя раковина, верно?

— Какой смышленый человечек, — не видел ее лица, но по тону чувствовал, что грейса с грустью улыбается. — Да, я спасла твоего вождя. И подарила эту раковину при нашей единственной встрече. И тридцать лет ждала, когда же он наконец позовет. Но увидела не его — тебя. Знаешь, Вильям Стрейн… никогда прежде я так не ошибалась в людях.

— До завтра, — сказал, проглотив ком в горле.