Отельер Смерти

Лев решил проверить. Он чуть отстал, отошел подальше, отвернулся на некоторое время, подождав, пока она смешается с толпой и только после этого обернулся. Взгляд безошибочно зацепился за фигуру в светлом пальто. Она была… как яркое пятно, хотя ничем особым в одежде не выделялась из толпы. Ника выделялась среди всех, но совершенно непонятно чем. Складывалось такое ощущение, что остальные люди вокруг были словно… немного не в фокусе, а она единственная была резкой и четкой.

Такой эффект любят создавать опытные фотографы – ловить одинокую застывшую фигуру в мире смазанных нерезких теней прохожих. Хотя Ника и шла практически в том же темпе, что и люди вокруг нее, но ощущения были точно такие же, как от тех фотографий. И это замечал не только Лев. Каждый проходящий мимо и бессмысленно озирающийся посетитель центра цеплялся за нее глазами как о занозу. Невольно провожал взглядом и потом еще некоторое время шел, явно обдумывая свою реакцию.

В этот момент Ника внезапно остановилась, все еще бессмысленно глядя куда-то на пол перед собой. Вслушалась в свои ощущения, медленно повернула голову вправо, в сторону очередного магазина и сказала:

– Нам туда.

Лев пожал плечами и зашел внутрь вслед за девушкой. Название он посмотреть не успел, да и не был уверен, что оно ему что-то скажет, но, судя по тому, что на такой площади магазин выставлял менее десятка моделей обуви, это был крайне дорогой бутик.

Ника довольно быстро обошла помещение по периметру и остановилась возле одной пары туфель, стоявших особняком на отдельном подиуме.

– Я хочу померить вот эти.

Молодая продавщица, всего лет на пять старше Ники, скептически покосившаяся на них со Львом, когда они только входили в ее царство, вообще не двинулась с места и только озабочено сказала:

– Девушка, они двести тысяч стоят. Это эксклюзив…

Ника наконец заметила ее присутствие.

– Да какая разница. Мне нравятся эти. Я хочу их померить. Тридцать восьмой.

Продавщица поджала губы, подошла к полке, взяла одну туфлю и посмотрела размер.

– Это ваш, пожалуйста, – сказано это было с ноткой ехидства и с некоторой долей яда в голосе.

Ника надела на ногу это изящное кружево тонких черных сверкающих перепоночек, сходящихся воедино на подъеме стопы в странное украшение в виде то ли черной птицы, то ли летучей мыши. Высокий каблук был не сплошным, как у остальных туфель, а тоже состоял из переплетающихся черных веточек. Лев слабо разбирался в терминологии, но, наверное, это были скорее босоножки, чем туфли, потому что пальцы в них были открыты.

– Сойдет, – сказала, полюбовавшись на вытянутую вперед ногу, – заплатишь?

Лев улыбнулся ей, подошел к стойке, где была касса, достал из пластикового пакета одну пачку из сотни пятитысячных купюр и на глаз отделил примерно половину.

– Посчитайте, этого хватит? – он передал ошеломленной продавщице деньги.

Та засуетилась, подбежала к счетному аппарату, долго тыкала на нем какие-то кнопки.

Ника уже переобулась обратно, подошла и небрежно бросила обе туфли в пакет к оставшимся деньгам.

– Сейчас, погодите… я коробку достану… и сдачу… – начала было продавщица, у которой прибор только что закончил шелестеть купюрами, но Ника, недослушав ее, уже вышла из магазина. Лев тяжело вздохнул, взглянул на ошеломленную девушку за прилавком и последовал за своей спутницей.

– По-моему, она вела себя по-хамски. Зачем делать ей такой подарок? – спросил он, догнав Нику.

– Подарки делаются от души. А здесь в чем подарок то был? – искренне не поняла она.

Он только рукой махнул. Ника настолько отвыкла от денег, что не особо вникала сколько именно она только что оставила «на чай».

У выхода из торгового центра Лев машинально отметил про себя цветочную лавку, которая была последним магазином в ряду, но только на улице, когда они уже шли к машине, ему запоздало пришла в голову идея.

– Подожди меня, – сказал он Нике, открыв для нее дверь машины, а сам побежал обратно в здание.

Нетерпеливо протиснувшись через медленно вращающиеся двери, он ворвался внутрь цветочного магазина и в нерешительности замер.

– Что вам подобрать, молодой человек? – спросила его продавщица.

– Хотел бы я знать… – рассеяно ответил он, лихорадочно пытаясь вспомнить: упоминала ли Ника хоть раз какие цветы она любит. Почему-то ему точно казалось, что обычные розы она должны презирать. Ника всегда вела себя так нестандартно, что вообразить ее с самым тривиальным цветком для свиданий было невозможно. Такую банальщину она может и в лицо швырнуть. Минуту он в растерянности осматривал всевозможные букеты, стараясь абстрагироваться от непрерывно лопочущей продавщицы.

– Скажите, а черные цветы у вас есть? – неожиданно спросил ее Лев. Женщина решила, что он над ней издевается, надулась и молча ушла к себе за небольшой прилавок.

Наконец его взгляд остановился на большом букете белых лилий. Было в их дурманящем запахе что-то такое, что ассоциировалось у него именно с Никой. Он схватил цветы, наспех сунул продавщице в руки пятитысячную бумажку и, не дожидаясь сдачи, помчался к выходу.