Отец

Жизнь продолжала девушек испытывать на прочность. Чтобы в Харькове заполнить ёмкости пресной водой и её хватило до пункта назначения, огромной по размерам бабе Клаве, виртуозно заправлявшей баки, давали по рублю. В то время проводник получал девяносто – в лучшем случае. Штрафы, без которых не обходился ни один рейс, уменьшали доход процентов на двадцать. Наказывали за украденное пассажирами постельное бельё, чайные ложки и подстаканники, шахматные фигурки. Те же «бабушки-толстушки» (иногда девушкам казалось, что они – повсюду) хитрили. Пользуясь тем, что студенты приезжали уставшие и сонные, при подсчёте простыней и наволочек, занавесок и салфеток незаметно отбрасывали их в другую кучку, а потом забирали себе. Так романтика путешествий перемежалась с правдой жизни.

– Деточка, терпи! – в момент, когда у дочери опускались руки, поддерживала мама.

– Ты выдержишь! – без тени сомнения говорил отец.

Люда научилась спать под стук колёс (потом его будет не хватать), рассчитывать продукты, хорошо выглядеть в условиях, когда нет душа. Опыт, приобретённый в стройотряде, ей сильно пригодится в семейной жизни.

Сто пятьдесят рублей, которые остались от заработка, мама, как и обещала, разрешила дочери потратить на обновки. В Ленинграде Люда купила три модных платья, оттого почувствовала себя уверенной. Даже в северной столице «встречали по одёжке», «провожали по уму». Определяющим в жизни сестёр Степановых была не форма – содержание, чему несказанно радовался отец. Когда речь заходила о земном – о нарядах, о причёсках, о том, как обустроить быт, он не оставался равнодушным.

– Не о том думаете! – недовольно говорил он.

Дочери тут же меняли тему.

31. Совхоз «Всеволожский»

Это словосочетание заставляло вздрагивать всех, кто знал, что у государственного университета есть база в Ленинградской области. Ежегодно сюда приезжали сотни студентов с разных факультетов, чтобы помочь совхозу убирать небывалые урожаи моркови. Сельскохозяйственные работы пугали городских жителей, но не приезжих, привыкших к бытовым неудобствам. Жили в длинных бараках, разделённых стеной на две половины, – женскую и мужскую. В каждой находились двухэтажные кровати и печи, которые регулярно топили дежурные, освобождённые от работ в поле. Вставали ни свет, ни заря под музыкальные композиции «Пинк Флойд» из популярного альбома «Стена». «Обратная сторона луны» будет долго ассоциироваться с совхозом «Всеволожский».

Печи под утро остывали. Считалось: встать – значит совершить подвиг. Умывальники с ржавой водой и туалеты ждали заспанных студентов на улице. Дополняли картину длинные деревянные столы и скамейки в столовой, считавшейся самым желанным местом. Здесь не только ели, но и по вечерам собирались на танцы те, у кого оставались силы после морковки.

– На бескрайних полях – бесконечные гряды, – Люда едва расслышала чьё-то шутливое изречение.

Незнакомец небрежно бросил корнеплод в ящик. Оттуда урожай грузили в специальные контейнеры и отвозили на овощные базы.

– Чтобы морковь долго хранилась, – принялся объяснять куратор факультета журналистики «Сан Саныч», – оставляем на ней двухсантиметровый «хвостик».

– Кто только придумал сельское хозяйство? – продолжал протестовать парень в костюме цвета хаки. Высокий блондин с голубыми глазами никак не вписывался в деревенский ландшафт.

– Ничего сложного! – откликнулась Людмила.

В следующий раз незнакомец попал к ней в бригаду.

– Плана не будет, – поделилась она с Ольгой Звонарёвой, учившейся с ней в первой группе.

– Будет вёдра носить, – быстро нашлась подруга.

Михаил Грушевский, так звали напарника, согласился. К удивлению девушек, работал так, что их бригада стала в этот день лучшей. «Троица» получила в подарок по небольшому томику стихов Сергея Есенина. С тех пор между ленинградцем и провинциалкой завязалась дружба. Он был моложе на два года, жил в семье художников-оформителей. Чуть позже Люда познакомится с родителями. Ей приходилось иногда ночевать у них, когда не успевала за один день оформиться в общежитие.

Новый знакомый производил на неё странное впечатление: по утрам не умывался, в столовой, когда другие быстро разбирали тарелки для супа или каши, сидел, как вкопанный. Уезжал на работу голодным.

– Пижон! Ещё день-два и ноги протянет, – подумала Люда.

В следующий раз, когда все вернулись с поля и пошли на ужин, картина повторилась. Девушка не выдержала, взяла тарелку с пловом и поставила перед ним.

– Ешь! – приказала она. – И без возражений!

Немного смутившись, он хотел отказаться, но вместо этого поблагодарил ту, которая ещё не раз выручит его. Известие о том, что ему предстоит дежурство по бараку, повергло первокурсника в ужас. Напилить и наколоть дров оказалось для него неразрешимой задачей. Любившие подшутить «целевики» (те, кто учился по направлению) из Осетии Валера Токазов и Борис Хозиев уже ждали своего часа.

– Попробуй печь не растопить, «Грушницкий», – пригрозили они парню.

Тот совсем раскис: с поля приезжали продрогшие, всем хотелось побыстрее согреться и вещи посушить.