Отец

— Нет, будем, — упрямо ответила кудрявая Зойка. — Товарищи, — сказала она, глядя на бригаду полными обиды глазами. — Да что же, нас зря в школе учили? Уж так мы ничего и не понимаем? То есть мы очень мало понимаем и знаем, а еще меньше испытали. Мы можем говорить, что испытали войну, потому что мы родились перед самой войной и росли в войну. Только мы сами тех мук не испытали, которые и за себя, и за нас наши родители испытывали. А честно сказать: мы не помним войну. У меня папа фронтовой инвалид, у него незаживающие раны. И он скоро умрет. А ему только сорок пять лет. Он знает, что умрет скоро. Понимаете, как нашей семье с таким папой тяжело живется… — Зойка худенькой, до плеча оголенной рукой утерла не то пот, не то слезы под глазами и села.

— Попробую закончить твою мысль, Зоя, — заговорила Людмилка Уткина. — Я тоже, кажется, начинаю много понимать. А прежде всего я понимаю, что становлюсь настоящей работницей. Я по-новому чувствую свои руки, я любить их стала. Я всегда знала слова Ленина о значении повышения производительности труда, но, только работая на заводе, я стала их понимать. Много говорить не буду. Скажу одно: я малолетка и с первого июля буду работать шесть часов. Я, дядя Сережа, — тут Людмилка смело вскинула свою хорошенькую головку, — я, дядя Сережа, обязуюсь перенять красивый стиль работы у тети Марины и в августе уже выполнять задание восьми часов за шесть, чтобы не быть в долгу у бригады. Хотя по новому закону уж вместе с вами мне в ночь работать не разрешат. И… — Людмилка отыскала взглядом кого-то из сидящих в зале. — И вызываю на такое же дело всех комсомольцев и Леню Ползунова. Принимаешь, Ленька? — Людмила даже шею вытянула, будто для того, чтобы лучше слышать ответ.

— Погоди-ка, Люда, — спокойно остановил девушку Соколов. — Разговор у нас, видите, получается серьезный. И дядя Вася по-своему прав: резковато он сказал, да уж характер у него такой, прямой. За большое дело беремся, тут можно на себя не понадеяться. Прямо скажем: плохой работник у нас не уживется. Можем сейчас тому, кто побоится, посоветовать уйти от нас, по-хорошему уйти. Да только ведь везде работать надо. Другой, более правильный совет надо дать: остаться с нами, поможем, так сказать, в порядке трудового воспитания. О тебе, Леня, говорят. Подумай. Не тороплю. Хочешь, вместе, не торопясь, подумаем?

Ленька Ползунов промолчал. Тогда снова поднялась Зоя Евстигнеева.

— Сейчас же будем думать, — решительно сказала она. — Вслух! Леньку тоже жара разморила, от жары у него язык распух… Сергей Антонович! Я еще кое-что надумала. Советские люди с трудом никогда не баловались. Я принимаю вызов Людмилы и тоже вызываю Леонида. И скажу ему: если ты, сильный, выносливый парень, испугаешься шесть часов работать так же, как девушки, и уйдешь из бригады, мы тебя не оставим. Воспитание твое, не законченное у нас, мы продолжать будем. И знаешь как? Наш листок станем тебе посвящать и на новом твоем рабочем месте будем вывешивать, если будешь плохо работать.

— Это то, что надо было сказать, — весело выкрикнул в зал дядя Вася. — Кто следующий с таким желанием слова просит? — спросил он, как бы сам по себе окончательно утвердившись председателем собрания.

Нового оратора не нашлось. Бригада настороженно молчала.

— Правильно, — одобрительно сказал Соколов. — Прежде чем слово дать, подумать надо. Разговор мы завели о том, чтобы взять на себя дело, как бы это сказать… не разовое; навалился, сделал и опять живи валиком. Мы добьемся, что будем работать быстрее и лучше, а потом обязательно увидим, что есть возможность работать еще быстрей и еще лучше. В таком непрерывном росте нашей силы придется каждому научиться требовать от себя и напряжения в труде. Вчера и сегодня, к примеру, жара, духота в цеху в летнее время, а надо не поддаваться расслаблению. Или, скажем, зубы ныть начали; основания для больничного листа нету, а боль от работы отвлекает. Надо уметь заставить себя не поддаваться таким невзгодам. К концу дня человек обязательно устает, надо научиться в таком случае заставить себя не отставать от станка, который ты утром запустил, как тебе было нужно для обычной работы.

— Сергей Антонович, — перебила Соколова Валя Быкова. — А что, если в последние часы смены по физминутке проводить? Научно рекомендуется. На других заводах так и делается. В целях борьбы с усталостью от однообразного труда?