Отец

— Вот так-то, — сказал он — Какие вы тут все собрались горемычные. Нельзя, Митя, ни другим, ни себе жизнь портить. Это я о супружеской жизни говорю. Вот Марина насчет Жени заговорила. Ленинградка она, Женя. Сюда с молодым мужем, офицером, приехала. Жизнь у них не заладилась. Уж очень свободно ее муженек вел себя: неделями дома не бывал. Получил он другое назначение, уехал и с полгода ни слуху ни духу. А потом потребовал развода. И осталась молодая женщина одна в чужом городе. Устроили мы ее на завод. Второй год работает. Душевный она человек, любят ее на заводе. Да вот на сердце замок повесила. — Александр Николаевич, сняв руку с плеча сына, вдруг спросил: — Ну как, не жалеешь, что к нам приехал?

Дмитрий, застигнутый врасплох, промолчал.

— Правильно ты сделал. А мать, она верно сказала: твое дело, ты сам должен решать.

— Трудно, папа.

— Да, трудно, — Александр Николаевич опустил голову и задумался.

В этот миг вошла Женя в пуховой шапочке и пальто с черным, сильно потертым воротником, разрумянившаяся.

— Решайте быстро: в кино или просто гулять? Я за то, чтобы гулять. Снег какой! Надевайте валенки. Дышится так славно. Я пошла было за билетами, да вернулась: не хочу на два часа закупориваться в духоту.

— Гулять так пулять. — Александр Николаевич улыбнулся, оглядывая Женю. — Иди агитируй остальных. А я тоже не охотник в кино париться.

Когда семья вышла из квартиры, солнце уже село за плоские горы. Женя остановила Дмитрия на крыльце.

— Скажите, вам этот наш зимний пейзаж ничего не напоминает? — спросила она.

С крыльца открывался широкий вид. У подножия вечерне-лиловых гор шел пассажирский поезд. Слева, за домом, на краю пустыря, виднелся другой поселок, сгрудившийся на возвышенности; окна его больших домов уже светились разноцветными огнями. И свет этих дальних домов, и цепочка огней поезда были ясными и чистыми. Эти огни напоминали Дмитрию огни маяков в тот час, когда солнце уходит за горизонт и на лик планеты падает тень, а небо какое-то время еще остается светлым и утихшее к вечеру море отражает небо.

— Помните белые ленинградские ночи, острова? — снова спросила Женя. — Ночь светлая, а огни в заливе как алмазы, рассыпанные по снегу.

— Да, да. Очень похоже, — ответил Дмитрий, радуясь, что Жене блеск дальних огней на фоне сизого вечернего снега напомнил почти то же, что и ему самому.

Неподалеку от крыльца на снежной горке шумно веселилась детвора. Алешка поднял над головой салазки и побежал к горке; он мигом вскарабкался по ступенькам, с размаху поставил салазки и, бросившись на них животом, скатился по ледяной дорожке. Анатолий вышел с лыжами, и от лыж вкусно потянуло запахом дегтя.

— В лесу бы побывать, в глухо-зимнем, хвойном… — мечтательно проговорила Женя. — Именно в такую тихую погоду.

— А может, пойдем в сад? — спросила Марина.

— Добро! — согласился Александр Николаевич.

Флотское словечко, не забытое отцом, заставило Дмитрия улыбнуться.

Семья цепочкой потянулась по узкой тропинке, протоптанной в глубоком снегу и пересекавшей пустырь наискосок. Хлопая лыжами по пухлому слою свежего снега, покрывавшему наст, пробежал Анатолий. Алешка усадил в санки Танечку, и они двигались впереди всех, порой исчезая за сугробами. Марина и Вика пошли вслед за детьми; Дмитрий и Женя замыкали шествие.

— Смотрите, сколько нас, — сказал Дмитрий, оборачиваясь к Жене. — Как корабли во льдах на фарватере, вытянулись в кильватерную колонну.

— Мне понравилось ваше сравнение, — откликнулась Женя.

— Да, славно бы сейчас побывать в хвойном лесу. — Тропинка стала шире, и они уже шли рядом. — Ели под снегом. И тишина. Сказка… Наверное, вы очень скучаете по родной вам природе: ведь тут, в степях, зимой бураны, летом, должно быть, непривычно голо, сушь.

— Да… Но я люблю открытия.

— То есть?

— Не понимаете? Приходилось ли вам бывать весной в степи?.. Не приходилось? А я бывала, да еще в грозу. Черной тучей все небо закрыто, а мы сидим в машине, машина стоит: боимся удара молнии на ходу, и жутко, жутко нам было. Зато, когда над зеленой степью снова засияло солнце… — Женя помолчала, как бы силясь вспомнить, представить себе ту страшную грозу. — Нет, это надо самому видеть… Лето, вы правы, у нас знойное, трава быстро сохнет, становится колючей и редкой, голая земля трескается, по муравке, как под Ленинградом, босиком не походишь… Но у нас есть Волга! — Женя тронула его за руку, как бы прося выслушать ее до конца. — К нам на завод как-то поступила коренная одесситка; когда она повидала Волгу, то удивилась, почему людям на Волге чудится простор и широта. Волга — не море, но она действительно навевает особые ощущения величественного простора. Если бы вы приехали летом и мы поднялись бы туда, — Женя показала рукой в сторону темного плоскогорья, над которым быстро меркло небо, — оттуда с высоты глазом не окинуть плес Волги. Когда я еще жила с мужем, я даже один раз на рыбалке была.

— А я лет двадцать не был в настоящем лесу. Иной раз так хочется сходить по малину, по грибы.