Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»

Заниматься историей религий человечества до христианства отнюдь не означает ухода от современных проблем. Отец Александр видел сходство между духовными поисками своих современников и путями наших предков, идущих навстречу Богу. Знание путей, по которым люди из далекого прошлого шли к Богу, может озарить людей и тысячи лет спустя. Более того, всякий раз, когда люди уже в христианскую эпоху отступали от Христа, они в конечном счете обращались к какой‑нибудь иной доктрине или к прошлой вере: к Будде, Конфуцию, Заратустре, Платону, Демокриту, Эпикуру. У самих христиан весьма часто обнаруживались признаки доевангельского сознания. И не надо этому удивляться: прошлое человечества насчитывает сотни веков, и две тысячи лет — очень короткий срок, чтобы люди могли полностью усвоить Евангелие. Отец Александр был убежден, что христианство делает лишь первые шаги, что Церковь еще только начинает свой путь и что понадобится еще много времени, прежде чем от Евангельской закваски взойдет все тесто.

Если Соловьев наметил свой проект только в общих чертах и не смог его осуществить, то отец Александр сумел довести дело до конца. Нельзя не поражаться широте его знаний, особенно если учесть условия, в которых он работал, ни на день не прекращая пастырского служения. А что говорить о трудностях, с которыми он сталкивался, пытаясь получить доступ к иностранным трудам, особенно к самым последним изданиям! Он стремился дать читателю, лишенному религиозной литературы, максимум информации, причем всегда в ясной форме, доступной для неспециалистов. Его фундаментальный труда по истории религий отличается синтетическим характером. Разные религии предстают в нем не отдельно одна от другой, но вместе, связанные между собой общим движением, в котором участвуют даже, пусть и по–своему, восточные религии. Автор предлагает читателю непрерывную повесть о путях к Истине, своего рода духовную эпопею человечества, то идущего вперед, то отступающего, то сбившегося с пути и зашедшего в тупик, как то случалось с народом израильским в его отношениях с Богом.

В конце шестидесятых годов отец Александр завершил пять первых томов. Они появились в Брюсселе между 1970 и 1972 годами под новым псевдонимом.

Первый том «Истоки религии»[198] содержит общее введение ко всей серии, в котором автор ставит задачу определить природу феномена религии. В эпоху, когда повсеместно возникал вопрос о «смерти Бога» и когда христиане на Западе готовились проповедовать Евангелие человеку абсолютно атеистическому, без какой‑либо религиозной основы, отец Александр, наоборот, утверждал, что люди, говорившие о «гибели религии», либо близоруки, либо намеренно закрывают глаза на реальность, либо же являются жертвами дезинформации[199]. Рассматривая все значимые новые научные теории, он показывает, что между верой и наукой нет никакой несовместимости, что это два подхода к познанию, которые должны не только не игнорировать друг друга, но взаимно дополнять и обогащать на путях к истине.

Во втором томе «Магизм и единобожие»[200] описана духовная эволюция человечества на заре истории. Поначалу преобладала вера в магизм. Для отца Александра существовала непосредственная связь между развитием магизма и первородным грехом — этим первоначальным разрывом между Богом и человеком. Вера в магизм предполагала, что люди могут заставить высшие силы им подчиняться — тогда они сами станут «как боги». На самом деле они превращались в пленников неизменных магических ритуалов. Они верили, что это необходимо для развития Вселенной, а на самом деле надолго парализовали творческую активность. Но во втором тысячелетии до нашей эры на Дальнем Востоке, как и на Ближнем, люди понемногу начали освобождаться от верований, основанных на магизме, и тогда в лоне народа израильского явилась вера в единого Бога.

Три следующих тома посвящены духовной «революции», вызванной в середине первого тысячелетия до нашей эры в разных краях света, от Греции до Китая, великими пророками, философами и религиозными реформаторами, влияние которых ощущается вплоть до наших дней. Магизм с его ложными устремлениями уступил место мистическому созерцанию. Индия и Греция искали путь к Богу через экстаз, абстрактную мысль, отказ от мира; Иран и Израиль — через доверие к Творцу. Абсолютная ценность земных благ была взята под сомнение и даже вовсе отброшена. Порою, как в Индии, это проявилось борьбой с миром чувственным и материальным.

Большинство великих духовных учителей пересмотрели прежнюю веру в космическую роль обрядов и в основу религиозного служения положили нравственность[201]. В доктринах этого периода можно обнаружить также истоки социальных утопий, тоталитарных идеологий и атеизма — всего, чем отмечена современная эпоха.