Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

Отца Александра как-то спросили, какой практический вывод мы можем сделать из Воскресения Христова? И он ответил, что через Свое Воскресение Христос стал для нас доступен, и мы теперь можем стремиться к опыту общения с Ним. Ибо кто хоть немного этот опыт получает, тот получает высшийопыт в своей жизни. Результатом подобной мистической встречи является не растворение в Абсолютном, не созерцание Божественного, уводящее нас от «ничтожной» земли. Когда по–настоящему встречаешь Христа, чувствуешь, что именно к тебе обращены Его слова: «Я посылаю вас». «Для того, чтобы мы могли уйти в Вечность, — говорил отец Александр, — наша жизнь здесь должна быть насыщена до предела. Потому что жизнь вечная присутствует здесь и теперь, так же, как Воскресение присутствует здесь и теперь… На каждом из нас должна быть печать Воскресения».

3

Отец Александр почти не оставил письменного богословского наследия (лекции, проповеди, беседы — устный жанр), поскольку не считал для себя возможным тратить время на чисто богословскую работу. Теоретические проблемы не представлялись ему такими уж важными. Он говорил, что вопросы, занимающие умы современных теологов — о софийности мира, о предопределении и т. д. — конечно же, интересны, существенны и увлекательны, но это — то, без чего можно прожить. А вот без Бога, без Христа жизнь есть мука или самообольщение.

«Мир создан Богом (как?— пусть решают теологи), все осмыслено и полно таинственного значения (анализировать подробности предоставим мудрецам), я ответственен перед своим Создателем, я погибаю, но спасён Им. Он призывает к Себе. Он призывает к Крещению. Он созидает Церковь, Он воздвигает Чашу. Все прочее ВТОРИЧНО. И кризис наступает лишь тогда, когда мы отступаем от Него, от Его заповедей, от Его Церкви, когда мы изменяем вере в Него».

Будучи пастырем и историком религий, отец Александр надеялся, что богословскую работу продолжат его ученики. В одном интервью он говорил: «У нас люди в основном требуют хлеба, простой пищи. И я работаю в этой пекарне. После меня придут те, кто будет изготовлять пирожные, но моя задача делать хлеб…» Батюшка всегда шёл туда, где нужен был хлеб,«Хлеб жизни». Вот почему первая его книга «Сын Человеческий» — о Христе, а вслед за тем он написал шеститомник о происхождении и сущности религии. Оба труда ориентированы, прежде всего, на пастырские нужды.

В то же время анализ письменного и устного наследия отца Александра приводит к выводу, что самой серьёзной задачей современного богословия он считал усиление динамизма в христианской мысли через возвращение к Библейскому профетическому духу.

Как историк батюшка полагал, что примерно с Константиновой эпохи, когда христианство стало государственной религией Римской империи, в мире началось взаимопроникновение Библии и язычества. Так как процесс этот продолжается до сих пор, нашу цивилизацию следует рассматривать как итог Константиновой эры. Батюшка был уверен, что человечество не сможет выйти на следующий духовный этап (вступить в подлинно христианскую эру), пока не осознает сам факт своего полуязыческого существования и не поймёт, что именно из языческого прошлого проникло в его ментальность. Только освободившись от этого «наследия», Церкви удастся вернуться к чистоте первоначального предания.

Отец Александр видел, что языческие народы, принявшие из рук еврейских апостолов Благую весть, не смогли воспринять присущее им чувство развивающейся и осмысленной истории. Сначала эти народы постарались проникнуться Евангельским духом, но, испугавшись свободы, «заморозили его во времени». Этот страх перед Жизнью оказался для человечества губительным, ибо «закваска Слова Божия должна всегда оставаться живой».

«С одной стороны,— говорил отец Александр, — христиане якобы приняли Ветхий Завет, но тут же полностью откатились от динамического духа библейского профетизма, от идей поэтапного становления и остановились на эллинистических, антибиблейских, антииудейских позициях. С другой стороны, Церковь, отвергнув язычество и эллинизм, насквозь пропиталась элементами этих мировоззрений».