Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

В условиях полного отсутствия религиозной литературы, миссионерского бездействия Церкви, постоянных преследований священников за всякую активность вне храмов отец Александр старался использовать любую возможность для проповеди и приобщения людей к Слову Божию.

9

Отношение отца Александра к таинствам совпадает с учением многих Отцов Церкви и тысячелетней практикой Церковной жизни; и сегодня этот подход вновь становится актуальным.

Непонимание таинств, согласно отцу Александру, происходит от того, что христианскому представлению о мире противостоит в церковном сознании не столько материализм, сколько спиритуализм. Он является скрытым и потому серьёзным врагом христианства; ведь грубый материализм не пытается выдавать себя за христианское учение о мире и человеке.

Для батюшки было важно, чтобы Церковь не отходила от предания Святых Отцов, например, в вопросе о частоте Причастия. Практика редкого причащения пришла в Церковь именно в результате проникновения в её сознание спиритуалистического, гностического мировоззрения. А отец Александр призывал причащаться часто, и это было не его мнение, а мнение основоположников Церкви, вытекающее из Евангелия.

«Ничто так не содействует и не способствует нам к очищению души, к просвещению ума и освящению тела, как частое и с чистым сердцем причащение…», — находим мы в Добротолюбии слова иноков Каллиста и Игнатия [173]. А о нерадении к причастию Феодор Студит говорил: «Паче же всего могут быть (полезными для спасения) причащение Святых Тайн, к коему видя вас, не знаю почему, нерадиво относящихся, крайне дивлюсь. В Воскресение ещё бывают приступающие к таинствам, когда же Литургия бывает в другой день, никто не подходит. Даже в монастыре каждый день, бывало, причащались желающие, а ныне очень редко это бывает, и даже совсем не встретишь этого нигде. Говоря сие, я вовсе не желаю, чтобы вы приступали к Тайнам просто, как пришлось. Ибо написано: да искушает себя человек… (1 Кор 11, 28, 29) Нет — не этого я хочу, да не будет! Но чтобы мы, горя желанием приобщаться сколько можно, очищали себя и таким образом сподоблялись дара сего. Ибо предлежащий хлеб есть Причастие жизни..» [174].

В Евхаристии, считал батюшка, «особенно важно призывать силы Божии, могущие рассеять грозные тучи, окружающие Церковь. Надо молиться, чтобы Церковь была не только умалённой, но и побеждающей».

Однако батюшка внимательно подходил в вопросу, почему человек хочет часто причащаться. Для него было совсем недостаточно, чтобы христианин просто ходил в Церковь. Он говорил:

«В Церковь может приходить и посторонний человек. И постоять в храме, и перекреститься может человек, далёкий от веры. Может даже встать на коленки, как падший грешник. А вот что в сердце у нас — Бог видит. На наши поступки, вот на что Он смотрит. Через внешнее мы не спасёмся. Внешнее не имеет силы, если нет у нас в душе Бога, если нет у нас в душе того, чего от нас Господь ждёт. Всегда напоминаю слова Священного Писания: “Сын мой, дай Мне сердце твоё”. Он к каждому обращается, чтобы мы отдали Ему своё сердце».

В своём шеститомнике отец Александр пишет: «Человек, по учению христианскому, приходит в падший мир, мир, который во зле лежит, приходит как активно действующее существо, участник борьбы добра и зла. Даже реальность высшего промысла не парализует его свободы. Трагичность несовершенного мира есть та среда, в которой выявляется и призвано возрастать духовное начало человека» [175].

Через таинство Евхаристии христианин узнает, что такое жить в единении с Богом. Причащаясь, члены Церкви непосредственно включаются в обожение мира.

«Заметьте, — говорил батюшка, — что таинство Своего любящего присутствия с нами Он облёк в форму трапезы. Святая Чаша, хлеб и вино означают пишу человеческую, без которой мы не можем жить. Ведь человек поддерживает свою жизнь пищей. И Господь этим хочет сказать, что Он даёт нам Свое Сердце в виде трапезы, что Он — наша вечная пища!