Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

Дорогая Юлия Николаевна! Еще не получил Вашего презента, но уверен, что он послужит для всех радостью. Всегда рад получать от Вас письма: ведь у нас есть что друг другу сказать. Если я иногда и задерживаю ответы, то лишь по техническим причинам. Вы на это не обращайте внимания.

Вы правы. Иной раз, когда делишься внутренним и сокровенным, — наступает опустошение. Но это не дает нам права молчать. Ведь в конце концов дело не в нашем красноречии и духовных силах. Иногда совсем слабый голос, но за него говорит Некто. Я вспоминаю изверившегося аббата, героя романа М. дю Гара, который говорит с больным и еле–еле лепечет из-за своего маловерия, но больной слушает его жадно и слышит нечто большее[165]. Дю Гар несколько шаржировал эту сцену, но в ней есть глубокий смысл. (Не нам, Господи, не нам…[166]) А метание бисера происходит тогда, когда мы, глухие к состоянию другого, говорим с ним эгоцентрической речью. Тогда получается разговор на разных языках. Ведь «дар языков» — это возможность говорить душа к душе. Это не всегда бывает. Если нет возможности — лучше: намек, косвенные слова, обозначение того, что есть Иное, Тайное, Высшее.

Фото я могу прислать. Но то, где мы с Вами, — до меня еще не дошло. Не помню, кто снимал. Поэтому не знаю и того, что есть у Вас. В общем это всё ерунда. Книгу о страдании я давно передал[167]. Когда дойдет до вас — не от меня уже зависит. Жаль, что не успел ее переплести.

А на вопрос Вашей больной хорошо бы сказать, что Страсти были высшим проявлением сострадания. Он и так страдает в каждом и с каждым страждущим существом. Он как бы связан нитями со всем Его бытием. Об этом (правда, не очень сильно) говорит священник в «Чуме» Камю. Мы ведь иначе и не можем представить Бога — Любовь. Она неотделима от сострадания. Мыслить Его как бесстрастно взирающего на муки мира мы не можем.

Поздравляю Вас с праздником Рождества. Надеюсь, что в этом году нам все же удастся встретиться.

Будьте здоровы и Богом хранимы.

Ваш пр. Мень

[Февраль 1976]

Дорогая Юлия Николаевна! Спасибо за письмо и за поздравление. Вопрос о восприятии Евангелия детьми — серьезный. Конечно, можно им кое-что пояснять. (Скажем, если возникнет вопрос об ангелах, то сказать, что на самом деле они не такие, как их рисуют, что они могут являться в разных обличьях, что это духовные существа, которых люди воспринимают в виде образов, а иногда и без образа: свет, голос, внутреннее слово.) Но всё это не суть. Важно, чтобы они ощутили атмосферу Рождества, смысл события, а не частности. Для достоверности — можно немного рассказать о тех временах (как я пытался в С. Ч.[168]). Но нужно показать, что это не «история», не «прошлое», а радостная весть для всех времен. Бог — тайный, непостижимый, грозный и далекий становится близким и открытым. Он — Спаситель людей и готов всегда (и сегодня) вести их. Конечно, всё это не просто. Но можно найти путь, зная особенности того, к кому обращаешься. Вообще, лучше всего — не фиксировать внимания на таких вещах, как ангелы, а делать ударение на основном.

Теперь о подарках. Если Вы не возражаете — сделаем перерыв в парах. Возникла нужда в двух небольших Спасах (оглавных) и Владимирской (желательно ближе к классической).

Вчера видел облачение о. С., которое, как говорят, делали Вы. Такое необычное и каким-то духом древности овеянное.

Едва ли можно потерять «широту», как Вы пишете, от сосредоточенности на центральном Образе. Стоит ли напоминать, что «всё в Нем»? А к другим мы обращаемся по–другому. Однако, если речь идет о «не», то следует, наверно, свое несколько сдержать, укрыть, помня притом об «анонимном христианстве» добрых душ. Ведь все они могут понять Его как средоточие прекрасного, светлого, человечного.

Наши общие друзья в том же положении. Он не дома, но и не т а м. Живет на квартире. Сумбур какой-то. Я всегда думал, что было бы лучше, если б Н. проявила твердость. Но без этого он всегда уверен, что будет принят. Она же на твердость, видимо, неспособна. Не «наказанный», он и вины своей не чувствует. Таковы мы, грешные. Я говорил ей, говорил, но всё тщетно. Только замок мог бы его образумить.

Дай Бог Вам и сил, и здоровья, и мира. То, что послал, — лучше, чем Барро (по–моему). Да и сам Б. вызывает сейчас сомнение из-за его печальной судьбы. (Говорят, женился, расстригся, брошен — в общем Бог знает что…)

С любовью. Ваш

пр. А. Мень

[Март 1976]