Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

Дорогая Юлия Николаевна! Все письма — и Ваше, и Е. Н., и X. — получил. Долго не отвечал из‑за того, что мало бывал дома. Еще и еще раз мысленно представляю сейчас Ваше положение и состояние. Многое отрезано. Отрублено. Это как бы преддверие вечности, где мы лишены всего привычного. Вы, несмотря ни на что, — человек земной. И вот Вам дается время для привыкания к неземному, которое нужно употребить, как только возможно. К Брайлю привыкнете, не отчаивайтесь. В конце концов все главные события должны происходить во внутреннем невидимом мире. Всё остальное как декорация, убирают, и остается сцена, сцена жизни, на которой нам отведена роль. Вы сделали и делаете, что могли, теперь, видимо, еще не всё сделано. Будем надеяться на помощь Божию.

Обнимаю Вас.

Ваш пр. А. Мень

03.11.85

Дорогая Юлия Николаевна! Хотя вижу, что Вам все труднее писать, но все же всегда рад увидеть Вашу руку. Недавно много думал о Вас. Мне наконец досталась книга Зандера об о. Сергии (1 том)[279], и, читая ее, мысленно переносился к тому времени, когда Вы были рядом с этим удивительным человеком. Он бы, наверно, лучше меня сумел сказать о Таинстве. В нем всегда было что‑то литургичное, а у меня более «евангелический» темперамент. Однако и мне ничто так много не дает, как Литургия. Но и все же я ощущаю ее неполноту из‑за нашей порочной практики служить за вратами, отдельно от народа. Параллельно читал покойного о. Шмемана[280] о Евхаристии. Он тоже сознает эту ненормальность. Но все его прекрасные слова разбиваются о грубую бессмысленную реальность порочного обычая. И все же… Напомню Вам, что Чаша была тогда, когда еще не было Евангелия. Что она Его Воля и Его Присутствие. Именно так Он захотел быть с нами. Думайте в воскресные дни (в соответствующий по Вашему времени час), когда мы совершаем таинство здесь. И мы мысленно, духовно и, значит, реально будем вместе.

Большой привет сестре.

Обнимаю Вас. Ваш пр. А. Мень

06.12.85

Дорогая Юлия Николаевна! Не перестаю дивиться этому «скорбному чуду» — нашей возможности общаться, несмотря на Вашу болезнь, Ваше «чистилище». Каждый день поминая в молитве Вас и сестру Вашу, думаю о том, какова мысль Божия об этой болезни. Я ощущаю ее как знак «печати», как знак «призвания», когда Господь хочет провести через темную пещеру испытаний, чтобы очистить совсем. Вспоминаю тяжкую болезнь св. Терезы из Лизье. Она видела свою болезнь и душевный мрак как парадоксальный дар милости Божией. «Большому кораблю — большое плавание». Значит надо всё пройти, чтобы лететь в вечность на белых крыльях, отряхнув всю пыль земли. В 10 утра я всегда вспоминаю Вас. Через воскресенье (начиная с минувшего, 24 ноября) это совпадает с Евхаристическим каноном. И еще я верю, что будут Вам еще открываться «внутренние пространства», которые закрыты для людей, у которых зрение нормально. Недаром некоторые подвижники подолгу жили в темных пещерах, чтобы это пространство открылось им. Я могу сказать Вам только одно — на Вашу мысль о непоправимых грехах прошлого. Есть только одна сила, которая может исправить непоправимое. И это сила Христова. Собственно, Он только потому и вошел в мрак нашей жизни, чтобы сделать это, чтобы превратить нас в «пшеницу Божию», как говорил св. Игнатий Богоносец. «Хочу разрешиться и со Христом быть», — говорил ап. Павел, но нес свой крест. Так вся жизнь наша с Ним становится временным крестоношением, умиранием с Ним, чтобы с Ним воскресать в свете.

Обнимаю издалека Вас обеих и шлю Божие благословение.

Ваш пр. А. Мень

П. С. Нет ли у Вас случайно фото В. Ильина[281]? Он есть на некоторых фото, но очень мелко.

Январь 1986

Дорогие Юлия Николаевна и Екатерина Николаевна! Получил Ваше письмо и еще раз приветствую Вас с праздником. Как бы ни была трудна Ваша жизнь, Вы богаче многих. Мы, при всей своей немощи, смотрим в Вечность и в свете ее воспринимаем окружающий мир. А многие этого не имеют, оставаясь в узких рамках видимого. А оно так насыщено несовершенством и злом, так скоропреходяще!.. Письма о. С. я переписал и бережно храню. Надеюсь, что они и в дальнейшем будут радовать тех, кто ценит его. А его авторитет у нас в Академии[282] возрос. Его часто цитируют, даже в ЖМП. Ректор (бывший) писал диссертацию, где много страниц посвящены ему. Это добрый симптом. На Западе его авторитет уступает авторитету Флоровского[283].

Но он гораздо менее глубок и скорее смотрит назад, чем вперед. Рад, что книжка до Вас дошла и пригодится.

Храни Вас Господь.

Ваш пр. А. Мень

15.03.86