Отец и сын: Николай I – Александр II

Во время допросов декабристов Николай твердо убедился в несовершенстве существующего законодательства и общего состояния дел в судебном ведомстве. Желая изменить положение, он приказал сосредоточить усилия в этом направлении в одном из новых учреждений. И 26 января 1826 года в составе Собственной Его Императорского Величества канцелярии было образовано Второе отделение, ведавшее кодификацией законов и составлением «Полного собрания законов Российской империи» (45 томов) и «Свода законов Российской империи» (15 томов). Выполнение этой сложнейшей и весьма трудоемкой задачи Николай поручил М. М. Сперанскому и профессору права М. А. Балугьянскому, который с 1813 по 1817 год преподавал экономические и политические науки Николаю и Михаилу. Грандиозная работа была проделана небольшим коллективом кодификаторов в необычайно короткие сроки.

Второе рождение Сперанского

В 1821 году 50-летний М. М. Сперанский, доказавший, что он находится в расцвете организаторских и административных талантов, был возвращен Александром I в Петербург, введен в Государственный совет и Сибирский комитет, а 13 декабря 1825 года удостоен высочайшего признания: именно ему Николай поручил составить «манифест о вступлении на престол». О трансформации взглядов бывшего республиканца и либерала убедительнее всего свидетельствовало то, что Михаил Михайлович был назначен членом Верховного уголовного суда над декабристами.

Почти все представшие перед судом декабристы были военными людьми, и потому суд над ними осуществляли военные. Председателем суда, более напоминавшего военный трибунал, был военный министр, и среди членов суда штатских почти не было. Одним из этих немногих оказался Сперанский. Ему Николай и поручил написать «манифест о событиях 14 декабря», к нему же направил на редакцию и проект «манифеста об учреждении суда над декабристами». Своеобразие и даже некоторая пикантность положения Сперанского в качестве члена суда состояли в том, что его имя (наряду с именами графа С. Р. Воронцова, А. П. Ермолова и адмирала Н. С. Мордвинова) упоминалось в показаниях подсудимых в связи с намерением руководителей заговора сделать их членами Временного революционного правительства. Улики против Сперанского были столь значительны, что члены Комиссии запросили Николая о разрешении арестовать Михаила Михайловича. Император ответил: «Нет! Член Государственного совета! Это выйдет скандал! Да и против него нет достаточных улик».

В то же самое время Николай в разговоре с Н. М. Карамзиным так объяснял сделанное им распоряжение о поручениях, данных Сперанскому: «Около меня, царя русского, нет ни одного человека, который бы умел писать по-русски, то есть был бы в состоянии написать, например, Манифест. А Сперанского не сегодня, так завтра, может быть, придется отправить в Петропавловскую крепость». Однако до крепости дело не дошло: Николай вскоре понял, что Сперанский искренне предан ему, и сделал все возможное, чтобы император, фактический руководитель следствия и суда, остался бы в благодетельной для того тени. Как бы то ни было, но участие Сперанского в суде над декабристами сблизило его с Николаем.

Свыше 30 000 наиболее важных законодательных актов России – от «Соборного уложения 1649 года» до актов 12 декабря 1825 года, составившие «Полное собрание законов», были им и его помощниками обработаны, систематизированы и опубликованы всего за 3 года! А еще через 2 года вышел в свет 15-томный «Свод законов» – собрание действующих законодательных актов, расположенных в тематическом порядке. «Свод» стал незаменимым пособием для всех чиновников и судебных работников империи, до того имевших в своем распоряжении лишь отдельные законодательные акты. Помощниками Сперанского были профессора Царскосельского лицея (Арсеньев, Куницын, Клоков) и лучшие выпускники (Замятин, Илличевский, Корф) – люди интеллигентные, трудолюбивые, доброжелательные по отношению друг к другу, горячо взявшиеся за дело. Особое место среди них занимал профессор права Михаил Андреевич Балугьянский – декан философско-юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Он был первым начальником Второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, и хотя с назначением Сперанского он стал подчиняться Михаилу Михайловичу, это ничуть не повлияло на их отношения.