Отец и сын с «Безупречного»

«Малютка» нырнула глубже, и торпеды прошли над нею.

Команда, застыла у приборов и механизмов. Страшные это были часы ожидания.

— Слышу торпеды снизу… — снова докладывал ровным голосом акустик. — Слышу торпеды сверху…

И командир бросал лодку то вверх, то вниз.

Фашисты нервничали. Их пугала эта молчаливая советская подлодка, которая не уходила от них и не стреляла.

А боцман считал торпеды: «Седьмая, восьмая… девятая, десятая…»

— Все, — сказал боцману командир, — больше им стрелять нечем. Будем всплывать.

Блестя смазкой, мягко покатился из шахты перископ. Командир щелкнул рукоятками, вжался глазом в резину окуляра.

— Немец всплывает, — докладывал акустик.

И тотчас же командир увидел в перископ черную рубку. Она наискось выходила из воды, и с нее стекали потоки пены.

— Аппараты, пли!

Взрывы торпед услышали на «малютке» все. С фашистом было покончено. И тогда командир снова взглянул на часы: «Двадцать один час пятьдесят минут…» Больше трех часов продолжалась подводная дуэль. А командиру показалось, что прошло не более десяти минут.

ЭСМИНЕЦ «ШАУМЯН»

Ленинградские школьники, красные следопыты, пришли в гости к участнику Великой Отечественной войны, моряку-черноморцу Дмитрию Николаевичу Баханцеву.

— О чем мне вам рассказать, — задумался моряк. — О морских сражениях? О штурме Севастополя? О героях новороссийского десанта? Расскажу я вам, как мы у фашистов горючим заправились…

…Шел 1941 год. На эсминце «Шаумян» было на исходе горючее. Эсминец стоял у причала Одесского порта безмолвный и затемненный. Что-то нужно было предпринять. Но что? И командир решил пойти в Очаков, который был занят фашистами, и заправиться в порту. Командир рассчитывал, что фашисты не догадаются, что у русских хватит смелости войти во вражеский порт, да еще для того, чтобы заправиться горючим!

Заработали машины эсминца, зашумели за кормой винты. Мелькнул волнолом с маяком. Эсминец вышел в море.

Очаковский порт командир знал хорошо, и эсминец ошвартовался точно у трубопроводов, по которым подают горючее. Заклекотал мазут. Комендоры ждали у орудий. Не верилось, что враг рядом. Но берег молчал. Фашисты укрепляли город с суши и не ожидали, что русские подойдут с моря, а может быть, приняли эсминец за свой корабль.

Наконец цистерны были наполнены. И в это время с берега раздался сонный и испуганный голос:

— Вер ист да? (Кто здесь?)

В небо полетели ракеты, освещая причалы и эсминец. Взвыла корабельная сирена. Потом послышались выстрелы и топот солдатских сапог. Последние матросы вскочили на борт, и «Шаумян», отвечая огнем всех орудий, ушел из бухты… Вот как было дело…

ОДИН ПРОТИВ ПЯТИДЕСЯТИ

В начале лета 1942 года эсминец «Шаумян» стоял в бухте под Новороссийском. День был жаркий. На море — полный штиль, на небе — серая дымка. И тишина. Словно и войны нет, затихло все вокруг, одни кузнечики в сухой траве цвиркают.

И вот, смотрим, на горизонте туча растет. Ползет туча, приближается, разделяется на точки. И гул моторов стал слышен. Летят фашистские «юнкерсы». Кончилась тишина, захлопали корабельные зенитки. «Юнкерсы» начали на город пикировать.

И видим мы, что на приличном от фашистов расстоянии три наших «ястребка» летают. Всего три, а «юнкерсов» не меньше пятидесяти. Если «ястребкам» нападать — на верную гибель идти…

Вдруг один, «ястребок» отделился от товарищей, прибавил скорость и врезался в строй бомбовозов. Фашисты заметались. Один «юнкерс» загорелся, другой упал в море, третий задымил.

Наконец «ястребок» из этой стаи выскочил, и все мы, кто за боем следил, облегченно вздохнули. Но рано мы обрадовались, потому что за «ястребком» черный дым потянулся. Сперва чуть заметный. Потом гуще, гуще и черней дым, и истребитель, держа курс к берегу, пошел на снижение. Все мы ждали, что вот-вот летчик с парашютом выбросится. Но его все не было, и к воде уже приближался не самолет, а ком огня и дыма… Погиб, ребята, летчик. А мы тогда так и не узнали, кто был тот бесстрашный герой…

ПОДВИГИ НЕ ЗАБЫВАЮТСЯ

Баренцево море. Майский полдень. Полуостров Рыбачий как на ладони. И вдруг в минуту похолодало, берег словно утонул в белом дыму, снежная пелена закрыла корабль. Над самыми мачтами летят грязно-серые облака… Но всего полчаса — и снежный заряд кончился, ушло лиловое облако, над кораблем снова синее небо и неяркое холодное солнце.

В этом суровом море воевал в дни Великой Отечественной войны командир сторожевого катера Леонид Леонидович Новоспасский.

Однажды его вызвали в штаб.

— Пойдете к берегу, занятому врагом, за линию фронта, — сказали ему. — Ищите на берегу огонек. Будут вспышки карманным фонариком. Там в окружении наши разведчики. Надо во что бы то ни стало снять их.

Катер вышел в море непроглядной полярной ночью. Вот отмеченная трассами ракет линия фронта… Вот вражеский берег… Неглубокий залив. Место, где сражались разведчики, было видно и без вспышек фонарика — на берегу шел бой.