Отец Иоанн (Крестьянкин)

Саму Рязань, по-видимому, предполагалось сделать своеобразной «столицей атеизма» Центральной России, так как именно там обосновался главный филиал Института научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС. Вовсю работало общество «Знание», разместившееся в здании Ильинского храма (туалет был в алтаре), во всех рязанских вузах действовали клубы с красноречивым названием «Атеист»… Но верующие города держались стойко, группируясь вокруг двух уцелевших в Рязани храмов — оба они были переполнены. Так, в Борисо-Глебском кафедральном соборе литургия ежедневно служилась с пяти до семи часов утра — чтобы люди успели на работу. О. Иоанн не раз бывал в этом величественном храме, расположенном в тупиковом ответвлении Сенной улицы; можно предположить, что этот собор напоминал ему внутренним убранством увеличенный в размерах измайловский храм Рождества Христова, ведь Борисо-Глебский собор являлся его «ровесником» (освящен в 1685 году) и был возведен в похожей стилистике. Благодаря настоятелю, о. Виктору Шиповальникову, в 1950-х собор активно реставрировался и поновлялся — палехские мастера братья Блохины делали новые росписи, резчики по дереву — ограждения для клиросов, промывались и покрывались лаком старые иконы, создавались новые. Не мог не восхищать уникальный иконостас из голубого фаянса, установленный в приделе святителя Василия Великого; в свое время его спасли прихожане разоренного храма села Ижевского, закопав в земле…

Сын о. Виктора Шиповальникова Алексей Викторович так вспоминал службы середины 50-х: «К пяти утра огромный собор наполнялся почти полностью. В будние дни дружинники не караулили у дверей храма, поэтому многие приходили именно в будни. Я очень хорошо помню эти службы на рассвете. Помню, например, что у правой колонны часто стоял Солженицын (А. И. Cолженицын в 1957–1962 годы работал школьным учителем в Рязани. — В. Б.) <…> Причастников было немного, люди просто молились во время литургии. Но что важно — приходили только те, которым это действительно было нужно. Посещать богослужения в те годы было не модно, это было опасно. И какую же удивительную атмосферу создавали эти несколько сотен человек в храме. Люди, которые молятся! Не свечки ставят, не воду набирают, а молятся! <…> Когда люди собирались в храме, я, маленький мальчик, даже физически чувствовал эту силу — веру людей, которые пришли в храм молиться, после лагерей, после войны, после немыслимых испытаний, которые они преодолели». С 1956 года в соборе, во избежание тесноты за службой, ежедневно совершались две литургии — ранняя и поздняя.

Дружинники, упомянутые в этом отрывке, хлеб даром не ели — на большие праздники они просто не пускали в храмы детей и молодежь. Поэтому епископ Рязанский и Касимовский Николай, к примеру, сажал детей в свой ЗИМ, укрывая полами рясы, и подвозил к боковой двери алтаря, куда ребята и прошмыгивали прямо из машины.

Активности, с которой на Рязанщине проводилась антирелигиозная кампания, способствовало еще и то, что в конце десятилетия область находилась в центре внимания советской прессы. В январе 1959-го первый секретарь Рязанского обкома КПСС А. Н. Ларионов (кстати, очень многое сделавший для послевоенного развития города и области) взял на себя высокие обязательства по поставкам мяса — 150 тысяч тонн в год вместо обычных 75 тысяч. Инициативу Ларионова широко разрекламировали, назвали «Рязанским чудом», а область авансом наградили орденом Ленина. И план был выполнен, но чудовищной ценой: на Рязанщине забили весь скот, скупили мясо у населения, закупали его в соседних областях, причем на деньги, предназначенные для ремонта дорог и школ. Ларионову присвоили звание Героя Социалистического Труда. Но вынудили взять на следующий год еще более высокие обязательства — 180 тысяч тонн мяса. А в 1960-м вконец обескровленная область смогла заготовить только 30 тысяч тонн. Когда Ларионов понял, что обман неизбежно будет раскрыт, он покончил с собой. «Рязанское чудо», о котором трубили газеты, обернулось трагедией.

Вот на таком невеселом фоне приступал о. Иоанн к служению в Летове. На душе, безусловно, было тревожно, в особенности после того как завершилось его пребывание в Троице.

Последнюю службу в Троице вспоминала Сусанна Валова: «Праздник Воздвижения Креста Господня (27 сентября 1959 года. — В. Б.). На аналое крест, украшенный ветками кустарника с крупными снежными белыми плодами. У аналоя в облачении стоит отец Иоанн, грустный, помазывает своих, уже бывших, прихожан. Хор поет „Крест начертав Моисей…“ Прощай, Троица-Пеленица. В храме ощутима общая скорбь расставания, у многих на глазах слезы». Сейчас о служении о. Иоанна в Троице напоминает мемориальная доска на здании храма и прекрасно оформленный краеведом О. С. Бирулей-Тиханкиной информационный стенд в притворе. А настоятель о. протоиерей Михаил Аблязов бережно хранит старые облачения, в которых служили в 50–60-х годах, — вполне возможно, что и о. Иоанн тоже…