Отец Кристины-Альберты

Саргону уже чрезвычайно понравился этот молодой человек. После долгого часа холодного приема, подозрительности и безобразности, было так успокоительно и ободряюще встретить такую симпатию и понимание. Попить чаю тоже было приятно и освежительно. В этой дружеской атмосфере серая тревожность, боязнь, что его могут остановить, рассеялись и исчезли. Съежившееся инкогнито вновь воспрянуло. Сокрытая в нем тайна вновь обрела великолепие и полноту. Этот молодой человек… он, казалось, был готов поверить чему угодно. Саргон прошелся по комнате, заложив руки за спину, словно в глубоком размышлении. Он бы пробормотал несколько фраз по-шумерски, но по какой-то причине совершенно забыл этот забытый язык.

— Значит, вы пишете книги? — произнес он царственно.

— Не книги, — ответил Бобби через плечо, продолжая поджаривать ломтик хлеба с изюмом. — Пока еще не книги. Но… нелепо, правда?.. Я немножко поэт и все такое прочее, и отчасти журналист. Просто отвечаю на письма читателей. Трудоемкое занятие, но кормит. — Он кивнул на груды писем на сосновом столе. — Ну, а книги… правду сказать, я начал роман. В самые последние дни — вон он на письменном столе. Но так трудно выбрать время, чтобы взяться за него как следует, без помех.

— Вдохновение, — сочувственно сказал Саргон.

— Ну, наверное, надо дать себе волю, особенно вначале. Но обязательно всплывает какое-то дело.

— Вот и со мной так же.

— Ну, конечно.

— Вот почему, — сказал Саргон, — я удаляюсь в это одиночество. Собрать свои ресурсы. В Шумере было принято перед великим предприятием удаляться в пустыню на некое число дней.

— Когда я отправляюсь в пустыню, то по вечерам вою от одиночества, — сказал Бобби. — Ш-ш-ш! Входная дверь!

Он вышел к лестнице и прислушался.

— Миссис Ричмен, — услышал Саргон его голос.

— Я это, — отозвался женский голос.

— Тут хотят комнату снять на втором этаже.

— А я в кино была. Мэри и Дуг, — сказал голос снаружи. — Ну, чудо!

Тяжело дыша, появилась дородная дама в черной шляпке. Она пропыхтела несколько неизбежных вопросов, и Бобби вился у плеча Саргона, чтобы он не допустил ошибки.

— Он заплатит вперед, — сказал Бобби.

— Ну и ладно, — сказала мисс Ричмен. — А когда он въедет?

— Сейчас и отправится за своим багажом, — сказал Бобби.

— Пожалуй, ладно, — сказала миссис Ричмен.

— Я знаю его близких. То есть слышал про них. Бывал в его краях. Можете быть уверены, с ним все ладно, — сказал Бобби.

— Ну, раз вы так говорите… — сказала миссис Ричмен. — Надеюсь, вам будет удобненько, мистер…

— Мистер Саргон.

— Мистер Саргон.

И после нескольких неопределенных упоминаний о погоде миссис Ричмен удалилась к себе.

— А теперь, — сказал Бобби, — я подброшу ей Сьюзен и пойду с вами за чемоданом. Просто удивительно, как люди иногда сбиваются в Лондоне с дороги.

7

— Я сдал комнату на втором этаже помешанному, — сказал Бобби, сообщая эту новость своим друзьям на первом этаже — мистеру и миссис Малмсбери.

— Ах, Бобби! А Сьюзен? — с упреком воскликнула миссис Малмсбери.

— Так он совершенно безобидный, Тесси. И ему же надо где-то жить.

— Помешанный! — сказала миссис Малмсбери.

— Это я сказал для пущего эффекта, — сказал Бобби. — На самом деле он до жути в здравом рассудке. Я его не упустил бы ни за что на свете. Когда-нибудь, когда я начну всерьез работать над романом, я его туда вставлю. Мне необходим материал, Тесси. А он изумителен.

Он занимался приготовлением ужина для Малмсбери и для себя — поджаривал колбаски и картофель на газовой горелке. Перед этим Бобби практически в одиночку уложил Сьюзен спать и, как было заведено, сидел, рассказывая ей сказки, пока она не уснула. Тесси Малмсбери нездоровилось. Она мучилась от невралгической головной боли, и Билли Малмсбери повел ее погулять в Риджент-парке, и она вернулась домой совсем измученной. И если бы Бобби не взял все на себя, было бы сплошное расстройство.