Отец Кристины-Альберты

Первым призванным суждено было стать молодому человеку из Лейтонстона по имени Годли, молодому человеку с крупным, серьезным до мрачности серым лицом и важной медлительностью речи, смахивавшей на заикание. Он нес микроскоп в деревянном футляре. Он был студент-биолог, специализирующийся на цитологии, по природе очень вежливый, склонный к точности и раздумчивости во всем, что говорил и делал. Он шел от станции «Ливериуль-стрит» к институту Биркбека кружным путем, потому что до начала занятий оставался почти час. Он остановился на краю тротуара, на углу, собираясь перейти улицу и выжидая, чтобы проехали два фургона, когда зов настиг его.

Он увидел рядом с собой глянцево выбритого низенького человека, очень сосредоточенного, чьи синие глаза быстро обшарили его лицо, и тут же на его локте сомкнулись пальцы.

— Я думаю, — сказал Саргон, — это вы.

Мистер Годли не был лишен юмора, и хотел было ответить, что он, безусловно, он, но обычная медлительность речи, отчасти природная, но главным образом культивируемая, заставила его остановиться на «безусловно», и он все еще рассекал профилем воздух, когда вновь заговорил Саргон.

— Мне нужна ваша помощь, — сказал Саргон. — Начало великому делу положено.

Мистер Годли забился в конвульсиях сообщения, что в его распоряжении добрая часть часа, и он готов оказать любую посильную помощь при условии, что ему объяснят, для чего она требуется. Ведь его время ограничено. Он никак не может опоздать в Биркбек на занятия. Саргон не обратил ни малейшего внимания на смысл различных звуков, которые откусывал и проглатывал мистер Годли. Он, крепко держа своего пленника за локоть, повлек его вперед, жестами свободной руки поясняя всю важность обращенного к нему призыва.

— Вы, я замечаю, молодой человек, подвизающийся в области науки. Ваши знания понадобятся. Не знаю, узнали вы меня или нет — ваша память еще может страдать провалами, — но я узнал ваше лицо — главы мудрецов при нашем древнем дворе. Да-да, главного среди наших мудрецов.

— Н-н-е у-у-верен-н-н, ч-ч-то я в-вас п-п-понял, — сказал молодой человек. — М-м-моя раб-б-бота п-п-пока в-в-вряд ли извест-т-тна.

— Мне известна, — категорично объявил Саргон. — Я вас разыскивал. Пусть мое скромное инкогнито вас не обманывает. Поверьте, за мной стоят колоссальные силы. Вскоре все люди просветятся. Век сумятицы близится к концу, начинается новый век. Мы первые две частицы, самые первые, в великом выкристаллизовывании…

— К-к-куда мы, с-с-собственно, ид-д-д-ем? — осведомился молодой человек.

— Доверьтесь мне, — мужественно сказал Саргон. — Держитесь меня.

Молодой человек боролся с двумя-тремя сложными вопросами, но тут под магическую силу зова попали три новых индивида, и вопросы молодого человека выпаливались по кусочкам в неслышащие уши. Эти новые последователи стояли небольшой группой возле маленькой, почти безголосой шарманки, на которую был водружен плакат, гласивший: «Нам нужна работа, а не благотворительные подачки, но в так называемой цивилизованной стране для нас работы нет!» Одеты они были в выцветшую солдатскую форму, и ни одному из них не было и двадцати пяти.

— Нет, вы только посмотрите! — сказал Саргон. — Разве не пора начаться новому веку?

Он обратился к тому, что стоял справа от шарманки.

— Все это необходимо изменить теперь же, — сказал он. — У меня есть для вас работа.

— А! — откликнулся недавний солдат голосом человека, получившего хорошее образование. — И какая?

— Мы не волыним, — сказал шарманщик. — И согласны. Если работенка нам по силам. Мы дурака не валяем. Что за работа-то?

— Шиллинг за час? — спросил третий.

— Больше. Много больше. А работа важная и очень ответственная. Жатва! Чудесная жатва! Вы будете вести других. Следуйте за мной.

— Далеко? — спросил тот, кто ответил ему первый.

Саргон сделал жест, удачно замаскировавший тот факт, что никакого ясного плана у него нет, и зашагал впереди них по тротуару.

— Веди нас, Макбет! — сказал шарманщик и вскинул шарманку за спину. Двое других бывших солдат обменялись мнением, что все вроде бы в порядке, да и вообще надо посмотреть, что им предлагают. Мистер Годли, шагая бок о бок со своим вождем, предпринял сильнейшую и в конечном счете тщетную борьбу с очередным вопросом.

Следующий ученик был не столько призван, сколько врезался в растущие ряды саргонистов. Это был высокий джентльмен с кожей сочного коричневого цвета, курчавыми волосами и широкой обезоруживающей улыбкой. Одет он был в прямо-таки излучающий свет серый сюртук — розовый галстук, желтые штиблеты и шляпа, не уступавшая в солидности шляпе самого Саргона, довершали его костюм. Крупные, почти медного оттенка пальцы протягивали листок бумаги, а сочный мощный бас произнес: «Извините!» Вверху листа было напечатано «Лин и Маккей, 329, Лиден-холл-стрит», а ниже написано чернилами: «Мистер Кама Мобамба».

Саргон несколько секунд смотрел на владельца листа и узнал его.

— Царь Элама! — сказал он.

— Не понимай, — сказал темнокожий джентльмен. — Португал.

— Нет, — ответил Саргон с жестом, объяснявшем его намерение. — Провидение. Следуйте за мной.