Отец-миллионер под прикрытием (СИ)

— Почему Белоснежка?

— Ну так светленькая ведь. Блондиночка.

Пропускаю два рваных вдоха, пальцем указываю на пятиэтажку. При Хрущеве построенную. А на первом этаже моя квартира. Лично арендованная. И окошки, надежно прикрытые железными решетками, как раз к подъезду выходят. Только у двери Райнер позволяет мне встать на ноги и чуть отстраняется. Прислоняю магнитный ключ, тяну железную дверь.

Внутри подъезда котами воняет. Не моим Касьяном, а местными. Жалко их. Мне жалко, Людмиле Петровне и Агафье Никитичне. Остальные жильцы подъезда предпочитают нейтралитет. Но не обижают пушистых.

Далеко подниматься не надо. Практически напротив первого пролета моя дверь. Обитая, кожзамом. Открываю замок, распахиваю дверь, пропускаю вперед Марата.

— Миленько у тебя.

Глава 3.

Не то слово.

В полпрыжка забегаю следом, на автомате проворачиваю замок. Райнер, как воспитанный, снимает кроссовки у порога. С барским видом шагает по моей однушке. Касьян озадачен, он по привычке выбежал встречать хозяйку, а наткнулся на чужого мужика. Это не по нраву ему. Потенциальная угроза Райнер.

— А ну-ка иди сюда, кисонька… — ласковым голосом шепчет Марат, протягивая к Касьяну руки.

Мой кот так и не попрощался с бубенцами. И сейчас он на нервах. Обои, кстати, в кухне уже разодрал, следующим будешь ты, Райнер! Я слышу вопли из комнаты. Звериный дуэт кота и Марата. Безумец все-таки посмел поднять Касьяна на руки.

— Он только со мной добрый, — пожимаю плечами, подкрадываясь со спины.

— Кто ж знал, кто ж знал, Марусь.

И как-то совестно немножко смотреть на красные царапки, зияющие на мужских запястьях. Тем временем Касьян обижанно спрятался под диваном. Он у меня интроверт.

— Подожди, сейчас пальто сниму, и что-нибудь придумаем. — Тихо говорю, топаю мокрыми носками по линолеуму.

— Например?

Одно слово, но сколько в нем заложено смысла…

Недовольно вздыхаю, натягиваю петельку от пальто на вешалку. Хлопаю себя по бедрам, потираю ладошки, а Марат несокрушимой скалой стоит напротив. Не нравится мне вот этот пристальный лукавый взгляд. Таким взглядом не смотрят на девушку, с которой хотят просто “попить чаю и повспоминать прошлое”.

Возможно, я себя накручиваю.

— Нужно обработать раны, Марат. Кот у меня здоровый и даже не блохастый, но мало ли…

В узком коридоре суечусь влево-вправо, Марат делает то же самое, пока тисками не обхватывает мои предплечья.

— Промокла, Белоснежка. Надень сухое.

Смотрю на него снизу вверх, на рефлексах киваю, протискиваюсь в узкий зазор между стеной и Райнером. Достаю из комода майку и шорты. Марату ничего не могу предложить, кроме пледа. Сначала вешаю на батарею его футболку, потом джинсовку. После на цыпочках бегу в ванну, запираюсь на крохотный замочек.

Я вижу свое отражение в зеркале, но лучше бы не видела. Я выгляжу как Панда для плохого человека. Есть милые мишки панды, ими любуются хорошие люди. А есть вроде меня — с размазанной тушью и бровями. Такими страшилками могут еще детей пугать, чтобы не пакостили. А я в таком виде и с Маратом любезничала, и в автобусе ехала.

Смачиваю ватный диск лосьоном, пытаюсь сделать хоть что-то. Тороплюсь. Заново делаю макияж. Брови почти ровными получились. Расчесываю волосы, собираю в балетную шишку. Начну феном сушить, Марат сразу догадается, что для него стараюсь, еще и смеяться будет.

Я слышу свист чайника на плите. Райнер явно чувствует себя как дома. Звон фарфоровых чашек. Хлопок дверцы холодильника. Надо бы выходить, а я волнуюсь. Настраиваюсь, дышу пранаямой, медленно открываю дверь.

Квартирка маленькая, и я тут же попадаю в поле зрения Райнера, отказавшегося от моего ворсистого пледа. Сидящего на стуле в кухне. Жующего мой салат “Мимоза”.

— Вкусно готовишь, Марусь.

— Да это так, ерунда.

— Давно не ел подобного, аж детство вспомнил.

Ой, застеснялась что-то. Доброе слово, оно ведь и Кошкиной приятно.

Усаживаюсь напротив, а заботливый Райнер уже наполнил мне чашку кипятком. Беру ложку, кладу в нее мед, перемешиваю. Тишина. Стукаю ложкой о края сильнее, быстрее. Напрягаюсь.

— Перестань, — ладонью останавливает меня Райнер.

А я снова как на иголках. Остро мне. Жарко. Ногтем ковыряю голубенькую клеенку.

— Ну… расскажи о себе, что ли. Кем по жизни приходишься? Как на личном?

Не выдерживаю общество Марата, встаю. Тянусь к верхнему шкафчику, достаю аптечку.

— Автомобильный бизнес.

— Таксистом работаешь? Да?

— Эм… Да… Белоснежка.

— Учиться надо было хорошо, Марат. “Хвосты” закрывать. Глядишь, в фирму юристом каким-нибудь устроился бы.

— И где же ты была раньше со своими советами?

Роняю аптечку на столешницу, трясущимися пальцами открываю молнию. Бессмысленно копошусь — не могу успокоиться.

— Невесту любишь, да? Симпатичная, наверное, раз жениться собрался. Да?

— Ты все равно красивее, Белоснежка. А Грэсия у меня испанка. Знаешь, мы с ней давно…

— Ясненько! — перебиваю, громко стучу кулаком.

Морально я оказалась не готова выслушивать рассказ о личной жизни Райнера. Грэсия. Тоже мне. Испанка. И этот хорош. Мог бы тактично уйти от вопроса.