Отец моего парня

— Невозможно? — ахнул тот, едва ли за сердце не хватаясь. Надо было сфотографировать лицо мужчины в тот момент. Надеюсь, камеры работают? На заставку его несчастье поставлю, будет мне душу холодными ночами в тюрьме греть, когда я его таки пришибу. — Что-то не так?

— Ну, — я почесала подбородок, — есть большая вероятность, что у меня перенасыщение какими-то витаминами. Как думаешь, почему такое может быть? Даже не знаю... Я вроде как ничего не пила.

И снова Дима поперхнулся, хотя ничего не ел и не пил. А я еще масла в огонь подлила:

— Доктор сказал, что хуже недостатка витаминов, только их избыток. Вплоть до летального исхода. Да-да. Говорит, я вас конечно полечу, но вы на всякий пожарный мерки снимите.

— М-мерки? — нахмурился он. Неужели начал понимать, что я от него хочу?

— Ага, для гроба. Чтобы потом не утруждаться. Заботливый, да? Душка. — Димочка прямо остолбенел, аки статуя воплоти. Не дышал, не моргал. Остался последний взмах волшебной палочки, чтобы его добить. — Вот если бы я знала, что там за витамины такие, может быть бы и можно было все блокировать? Ах...

— Что блокировать, Маш? — подошел ко мне, нагнулся к губам. Была моя очередь впадать в непонимание. — Скажи честно, ты с Мариной то виски таки прикончила? Я ругать не буду, золотце.

— А?! Дима, твою налево! — не выдержав, закричала я. Бросила вилку, вскочила на ноги и ткнула пальцем ему в грудь. — Когда ты собирался сказать, что пичкаешь меня витаминами?

— Маша, я…

Он попытался обнять меня, но я сделала еще шаг назад.

— Я доверяла тебе защиту с самого первого дня! Ты говорил, что почти к пятидесяти годам научился предохраняться! Серьезно? Ты в себе?!

— Да, — мягко кивнул он, будто пытался усмирить дикое животное. Даже руки поднял, сдаваясь. — Я действительно научился предохраняться. Но ты… Другое дело, Машунь. Да ведь мы оба хотим ребенка.

— Сейчас? Да! — еще один шаг назад, а позади уже столешница. — Но не три гребанные месяца назад! Ты подвел меня, Дима! Это даже для тебя слишком.

— И, что теперь? Уйдешь? — лукаво спросил он. Затем глубоко вздохнул, проведя пятерней по волосам, ударил кулаком по столешнице позади меня, зазвенела посуда. От его растерянного голоса, полного боли, по телу роем забегали мурашки: — Все эти два года я сходил по тебе с ума. У меня не было даже надежды, что ты станешь моей. И вот эта возможность на Новый Год… Я не хотел тебя терять. Признаться, мне хотелось привязать тебя к себе всеми возможными способами. Если я и хочу ребенка от кого-то в этом мире, то только от тебя!.. Тебе это не понравится, но мне не стыдно. Я не раскаиваюсь. И сделал бы так же снова. И ты бы так же на моем месте сделала. Я ведь вижу это в твоих глазах! Наш ребенок не будет ни в чем нуждаться, тебе не придется утопать в рутине. Принимая такое решение, я готов был нести за него полную ответственность. Тогда мне казалось, что я люблю тебя слишком сильно, на грани безумия. Но сейчас это чувство выросло в десять раз, и я тебя не отпущу.

Повисло гробовое молчание, в которое Дима пытался отдышаться после своей импульсивной речи, вываленной на одном дыхание, а я просто пыталась переварить сказанное. Честно сказать, ожидала я совсем другого, он буквально поставил меня тупик, но это не значило, что я спущу ему все на тормоза. А следующий раз тогда что? Проснуться уже в центре планирования семьи с оплодотворённой яйцеклеткой?

— Нет, — глухо выдохнула.

— Что нет? — переспросил тот недоверчиво.

— Я не уйду, обещала же! К тому же, ты так легко не отделаешься от меня теперь. — многозначительно выгнула бровь, демонстративно загибая пальцы. — И спать с тобой в одной постели буду. И жить с тобой буду. Глядишь, нового жениха к тебе тоже сюда приведу. Как ты там говорил? «Ответственность», во! Вот, принимай. Но я тебя не простила. Никакого секса. Мы больше не пара, понял? Переведу на понятный тебе язык: я объявляю тебе импичмент. Самое время просить политическое убежище где-то на Марсе.

— Какой, нах, новый жених?! — рявкнул тот совсем не по-доброму, я даже вздрогнула. Как вдруг шестеренки в его голове наконец заработали и выражение полного ошеломления показалось на его по-детски растерянном лице. — «Ответственность»… Пчелка, ты, что, беременна?

Я ничего не ответила, потому что стушевалась. Никогда не думала, что сообщать такие новости любимому мужчине так волнительно. Даже если он гавнюк, которого убить готова.

— Черт, ну наконец-то! — вспыхнул он, так крепко прижимая меня к себе, что кости затрещали. Мои ноги перестали касаться пола, когда он поднял меня над землей, жадно осыпая поцелуями. — Да! Да! Да! Как думаешь, это девочка или мальчик? Ставлю на девочку. Пусть будет такая же красивая, как и ты.

Нервно протяжно сглотнув тяжелый ком, я снова заставила мужчину застопориться. Он отвел мое лицо в сторону, пронзительно заглядывая в глаза:

— Пчелка?