Отец моего ученика

Проще вначале завезти Алину, но я хочу еще побыть с ней наедине, мне мало выходных. Поэтому сначала завожу детей, которые по дороге домой вырубаются на заднем сиденье.

– Ты останешься у нас? – спрашивает Настя Алину, когда мы приезжаем.

– Нет, – мотает головой девушка.

– Ой, только не говори, что это неприлично, – смеется моя продвинутая дочь.

– Ну, как минимум, рано, – улыбается Алина, мягко, но непреклонно. И в чем-то я с ней согласен, хотя бы потому, что в любой момент может заявиться Лера, и тогда скандала не миновать.

Я выхожу из машины, доставая вещи детей из багажника. Егор сразу убегает, а Настя стоит мнется, принимая у меня из рук сумку.

– Пап, – говорит она, – если хочешь, оставайся у Алины.

Я усмехаюсь.

– Вам завтра в школу, мне нужно вас будет отвезти, поэтому никак.

– Пап, мне 18, я вызову нам такси. Не смеши меня.

– Точно? – спрашиваю я.

– Конечно, – Настя улыбается.

– Отпишись мне, как вы доберетесь до школы, – говорю ей, не веря, что такое возможно.

Настя кивает, а я притягиваю ее к себе. И вместо того, чтобы вывернуться из объятий, она прижимается ко мне и обнимает.

– Спасибо за выходные, пап, – тихо говорит она.

– Тебе спасибо. Я люблю тебя.

Настя отстраняется, машет Алине и уходит. А я еще какое-то время стою возле машины, задержав дыхание. Когда я последний раз говорил дочери, что люблю ее? Когда еще спать ее укладывал, то есть лет 13–14 назад. Дебил.

Сажусь в машину, стараясь не хмурится. Злюсь на себя, на то, что я такой бесчувственный болван, при этом обвиняющий собственного ребенка, что она похожа на мать. А на кого она, бл. ь, должна быть похожа? На соседку? Или на Алину? Хотя, если и дальше так пойдет, то последнее очень даже вероятно. Главное, чтобы не наоборот.

– Все хорошо? – спрашивает меня девушка.

– Очень, – я улыбаюсь и тянусь к ней в поцелуе. – Спасибо тебе.

Через день у Егора олимпиада, я волнуюсь как никогда. Я настраиваю себя, что даже если он займет самое последнее место, я все равно скажу ему, что он молодец. Потому что попробовал, потому что не послушал такого пессимиста меня.

Я не работаю, а гипнотизирую телефон. Наконец, он звонит, и я трясущимися руками принимаю вызов.

– Ну как? – спрашиваю я, задерживая дыхание.

– Пятое место, – говорит Егор будничным голосом.

– Из скольки? – решаю я уточнить.

– Из пятнадцати, – слышу нотки гордости в его голосе, и чувствую, что меня самого распирает от этой самой гордости.

– Ты молодец, сынок, – говорю я, – я тобой горжусь.

Его радость чувствуется даже через трубку.

– Надо Алине позвонить, – говорю я.

– Я ей уже позвонил, – отвечает Егор, а меня поражает укол ревности. Он позвонил своему репетитору, пусть и по совместительству моей девушке, первее, чем отцу. Ну, а что я хотел? В конце концов, это полностью ее заслуга, хотя все равно и обидно. Но в трубку я говорю «молодец».

Наш развод с Лерой превратился в театр абсурда. За целый месяц она только дважды приезжает к детям, и один раз они ночуют у нее. Она занята тем, что пытается отсудить у меня как можно больше денег. Хочет забрать дом, но этого я ей не позволю сделать. Я в этот дом вложил всю душу, пахал на него как проклятый, в то время, пока она грела свои кости где-нибудь в Майями. В итоге мы приходим к мирному соглашению: за мной остается дом и проживание детей в нем, ей я отдаю две машины, трехкомнатную квартиру и домик в Испании, который она так любит. И ежемесячно плачу небольшую сумму, которой ей, однако, хватит на все ее хотелки. За это она не устраивает мне истерик, не появляется в моем доме без предупреждений и, в принципе, не портит мне жизнь.

Месяц с Алиной становится лучшим в моей жизни, и даже судебные тяжбы с бывшей женой не могут испортить этого. Совместными усилиями мы с детьми уговариваем Алину периодически ночевать с нами. Правда, эти ночи скорее не для нас двоих, потому что она либо с Егором до ночи рубится в приставку, либо они с Настей о чем-то шушукаются. Я абсолютно случайно узнаю, что у Насти есть парень, но, как оказывается, Алина давно в курсе. По-моему, мои дети отбивают мою девушку.

Сегодня мы с Алиной договариваемся, что ночуем отдельно, так как у нее завтра какая-то важная контрольная и к ней надо готовиться. Вообще, я поражаюсь ее отношению к работе, она фанатично готовится к ней, искренне радуюсь тому, что делает. Дети ее обожают, я сам как-то наблюдал за этим, когда заезжал за ней. Она стояла в окружение своих десятиклассников, многие из которых, выше ее и мощнее, и при этом все они внимательно слушали своего классного руководителя. И не по принуждению, им правда важно и интересно, что она говорит.

Я решаю поговорить с Настей про выбор института, все же этот вопрос стоит уже совсем остро и нужно что-то решать. Но в комнате Насти нет. Я оглядываю ее комнату и вздыхаю: вещи раскиданы, на столе хлам, шкаф открыт. Решаю хотя бы вещи кинуть на кровать, поднимаю ее джинсы, и из них выпадает презерватив.

Я с минуту смотрю на него, держа джинсы в руках, и в этот момент в комнату входит Настя.

– Папа? Что ты тут делаешь?