Отец моей малышки

– Стоп-стоп-стоп… – останавливает меня Владислав, цепляя за локоть – с таким видом, будто хочет пуститься со мной в какой-то народный танец. Раскручивает и буквально швыряет в стену, одновременно призывая жестом троих курящих. Те мгновенно оказываются рядом и пришпиливают меня к стене.

– Его нельзя пускать к ней таким. Убьет, – объясняет адвокат – не мне, а им, тем, кто должен выполнять МОИ приказы!

– Что за хрень… Отпустите меня! – рёв, вырывающийся из моей груди, пугает даже меня самого, и уж точно пугает маленькую, растрепанную девочку, которая смотрит на меня из окна второго этажа здания.

Твою ж мать! Она увидела меня! Машенька меня увидела… вот таким – разъяренным, потерявшим человеческий облик и готовым причинить вред ее матери. Я делаю отчаянную попытку вырваться, потому что мне надо туда, к ней – объяснить малышке, что все в порядке, что я люблю и ее, и мать, и что все это скоро кончится… Я смотрю на нее, не отрываясь, пытаясь что-то беззвучно сказать ей, успокоить…

– Зрачки… – гулко доносится до меня, выдергивая в ближний круг внимания. Чья-то рука тянется к лицу, голову прижимают к стене… А потом безжалостно оттягивают веко одного из глаз, распахивая его. – Зрачки… – кто-то повторяет, – зрачки как блюдца, ёпта.

– Кокс?

– Не похоже… – расплывающееся, заросшее щетиной лицо начинает медленно кружиться передо мной. – Я бы сказал что-то психотропное. Плюс, морфий, судя по замедленной реакции. Маки выращиваете, профессор?

Перед моим лицом зачем-то щелкают пальцами, на что я реагирую только спустя секунду.

– Юный натуралист… – все ржут.

Я же окончательно теряю человеческий облик, рывком высвобождаю кулаки и пытаюсь найти ими хоть чье-нибудь мятое, нагло-ржущее лицо, но вместо этого чей-то гораздо более умелый кулак находит мое. В глазах темнеет, мир переворачивается с ног на голову, и на весь этот мрак и ужас падает благословенный занавес.

Глава 11

Лиля

– Не велено… Не положено… Не велено… Вернитесь на место…

Вот примерно все, что я слышала за последние два часа нашего с Масюней пребывания в этой тюрьме. Два часа трясучки, когда зуб на зуб не попадает и до тошноты страшно за жизнь маленького, невинного ребенка, который по твоей вине оказался в такой ситуации.

И мало того, что страшно – еще и надо показывать ей, что все хорошо! Что мы здесь не пленницы, а просто в гости приехали.

– К кому? – допытывается встревоженная Масюня. – К кому в гости?

Я не имею никакого понятия к кому. Тот человек в дорогом костюме сказал, что я скоро узнаю. А пока должна вести себя как паинька и не пугать ребенка. Чем я и занимаюсь, хотя на самом деле хочется кричать, царапаться и разбивать окна стульями.

Спустя полчаса нашего заключения дверь открывается и в комнату, оборудованную как офис, входит молчаливый мужчина – один из тех, кто остановил такси под видом полиции и переманил нас с Масюней в якобы полицейский «уазик».

– Поешьте, – коротко говорит он, ставя на стол поднос из Макдональда, и под моим ненавистным взглядом уходит.

– Макдональдс! – радуется Масюня, которую кормят фаст-фудом хорошо если раз в полгода, бросается к столу и, похоже, больше ее ничего не волнует и не пугает. Следующие полчаса у нас уходят на распаковывание вкусно пахнущих бумажных свертков и поедания всего, что на столе. Масюня вполне всем довольна, и мне невольно передается ее спокойное, сытое состояние – вряд ли нас кормили бы, если бы собирались убить.

И только когда она начинает тереть глазки – впервые за долгое время не поспала в обед – меня снова начинает потряхивать от страха.

Как можно спокойнее, я оставляю ее играться у окна с куклой, и иду стучать в запертую дверь.

– Эй, вы там… Откройте! – требую негромко, чтобы Мася не услышала.

И снова это занудное:

– Не положено. Сидите тихо, дамочка.

Я повышаю голос.

– У меня ребенок устал! И… и нам надо в туалет!

За дверью замолчали, явно размышляя на тем, что я сказала.

– В туалет можно… – буркнул наконец этот тупой мужлан.

В двери проворачивается замок, сама дверь начинает открываться, и пока это происходит, я лихорадочно соображаю. Наброситься на него с кулаками? Ногтями в лицо? Треснуть чем-нибудь по голове?

Коленом в пах! Как Саша меня учил когда-то – после того, как на нас напали тогда на Манхэттене! Навалиться на ничего не ожидающего мужчину, прижать локтем под подбородок к стене и изо всех сил коленом между ног…

Тело действует быстрее, чем мозг успевает дать добро на столь рискованные действия.

Хрясь! – голова вошедшего как по заказу врезается в стену, подпертая моим локтем. Шшшмяк! – мое колено входит в мягкие ткани незащищенного паха мужчины, словно нож в мягкое масло.

Звук, который он издает при этом, сползая на пол настолько ужасен, что я отчетливо понимаю – если не убегу, мне п****ц.