Отец моей подруги

Я проследила за тем, как удаляется Лена с легкой улыбкой. Ее страх внушал в меня странную надежду, что Витя таки обозначил ей свои намеренья в отношении меня. А это уже тогда не просто секс. А что-то серьезно. Что-то, где принято ставить в известность самых близких родственников и друзей.

— Теперь ты скажешь, что происходит? — промямлил внезапно возникший Артем.

— А смысл уже скрывать? — спросила я у себя риторически, а затем стыдливо пробормотала, глядя под ноги. — Мне нужно срочно искать новое жилье, Тём. И «срочно» это прямо сейчас. Я в полной заднице.

Парень ничего не ответил, а когда я подняла взгляд, его уже и след простыл. Плотнее закутавшись в шарф, я спокойно вышла на улицу. А там, как на зло, пурга самая настоящая. От холода колени трясутся! Ветер прямо завывает.

Мне не было куда идти, потому усевшись на первую попавшуюся лавочку, я принялась считать проезжающие автобусы и троллейбусы. И когда я уже почти решилась сдаться и идти унижаться к родителям, остановку оглушил знакомый голос:

— Аль, ты вообще, да? Я на пять минут отошел позвонить… ПЯТЬ. А тебя и след простыл. Телефон выключен, еле нашел! — я подняла взгляд на запыхавшегося парня. Увидев мое лицо, он почему-то передумал ругаться. — Короче, мои родители уехали на три месяца в Америку в командировку. Я тебе говорил, помнишь? Так вот, у нас комната есть теперь свободная. Они как раз искали кого-то, кому можно сдавать. Я уговорил их тебе цену снизить до минимума. Чистые гроши!

— Ты серьезно? — с безумно колотящимся сердцем протянула я, не веря в свое счастье. Ну, нет! Не может МНЕ и ТАК повезти.

— Если сразу нет, можешь потом отдать, — закивал тот. — Ты-то человек проверенный. Они подождут. Главное, что не кто-то с улицы! — он робко улыбнулся, утерев нос рукавичкой. — Да и соседями будем. Класс, да?

***

Квартира родителей Артема была на самом отшибе города, а сама комната – очень маленькая. Минимум мебели, максимум проблем. Но явно она была намного комфортнее вокзала. И уж точно приятнее, чем унижение перед родителями, только и ждущими, когда я приползу к ним на коленях.

— Я тебе постельное белье принес. Еще одно на всякий случай. И одеяло второе. Ну, и подушку третью. Вдруг ты любишь побольше? А? — Тёма нервно засмеялся, суетливо раскидывая вещи рядом со мной, а затем застыл в дверном проеме, будто ожидая чего-то. — Если что, я через стенку. Кошмары буду мучать – стучи. Всегда созрею и утешу.

Я напряженно уставилась на него, чуть телефон из рук не выронив, который только-только зарядился и начал включаться.

—Тё-ё-ём… — протянула многозначительно.

— Да я же шучу, Аль! Шу-чу! — хмыкнул тот и захлопнул за собой двери. — Спи давай.

Оставшись наедине с собой, я плотнее закуталась одеяло и уставилась на триста пропущенных сообщений от Вити. Не отвеченных звонков было и того больше.

Мне не хотелось бередить внутри старые раны, так что отвечать я не собиралась. Как вдруг экран появилось присланное фото. На моей подушке лежал Витечка в обнимку с Мурзиком, изображая страдальческое выражение лица. На заднем плане я разглядела свой телефон с ноутбуком, а еще рыбок. Он как будто все вместе собрал, что ему обо мне напоминало!

Сердце предательски защемило от тоски.

— А, к черту! — как бы ни боролась я с собой, но все же открыла мессенджер и прочитала, как мужчина подписал фотографию. «Мы скучаем. Нас бросили. Никому мы не нужны».

«С тяжелой артиллерии решил зайти, да? Не хорошо, Витюш, на больное давить. Не хорошо…» - с трудом сдерживая улыбку, написала и отправила. Еще до того, как успела передумать. А он прочитал мгновенно. Удалять было бессмысленно!

«А что мне было делать, если это правда? — напечатал тот и в голове возник его невинный елейных голосов. — Мурзик, между прочим, крайне недоволен! Съел целую пачку корма с оскорбленным видом. А рыбки так вообще молчат. Молчал, Аль! Я за них переживаю. Ты б приехала, глянула.»

«Что ты теперь будешь есть?» - на полном серьезе спросила. Потому как единственное, что умел готовить Витя – омлет. И то, потому что я вовремя газ выключала.

«Ни-че-го. И это на твоей совести, зай. — выпалил тот. Прямо так и слышала в голове его страдальческий голос. — Так на плите могильной и на пишут: «Умер от голода в свои сорок!»

«Типун тебе на язык, дурачок!» - замотала головой я, выкидывая из нее кадры, которые даже представлять не хотелось. Мурашки шли по телу и слезы наворачивались.

«Переживаешь, да? Значит, любишь еще. — сделала вывод этот жук, и я закатила глаза, чтобы совершенно растечься лужицей от его следующего сообщения: — Пусть, я дурачок, зато ты хорошая у меня. Самая лучшая! Котеночек мой ненаглядный.»

Бабочки тут же запорхали в животе, как бешенные. Потребовались небывалые силы, чтобы спустя вечность выдать: «Нет, Витюш. Знаю я, как это свидание закончиться. А, быть может - начнется. Научись сначала мне верить и контролировать свой гнев.»

— И полюби, — добавила уже в слух. Писать такое рука не поднялась.

«Разве я уже не молодец?»