Отец моей подруги

До спальни оставалось всего ничего, и я почти несла на себе стокилограммового мужчину. Было не то чтобы до сантиментов, просто настроение не очень романтичное…

— Знаю, Витечка, — мягко сорвалось с губ, — Знаю…

— Всем бы быть такими стариками, любимый, — закатали глаза я.

Стоило подойти к постели, как Витя упал на нее, утопая спиной в множестве маленьких подушек. И меня за собой потащил, громко и весело смеясь.

— Люби-и-имая моя-я-я, — прижав к своей груди, жадно протянул он, — Са-а-амая лучшая, са-а-амая хорошая! Мне кроме тебя никто-о-о не нужен! Пнимашь, да?

Это ж надо было так напиться! Может мне его на камеру записать, а потом шантажировать? Кажется, за последние минуты Витя больше нежных слов сказал, чем за всю прожитую жизнь!

— Даже если бы не та гребанная морозилка, — философски заключил тот, — Я бы все равно не смог сдержаться, котенок. Вот ты моя, я чувствую это, знаешь? Идеальная.

— А ты мой идеальный, Витечка, — без капли стеснений заявила, будучи уверенной, что завтра он даже слова не вспомнить из сказанного. Главное, у меня воспоминания останутся.

— А раз так, — оживился тот и внезапно сел. Похлопал себя по карманам, ища что-то. Я уже было сказала, что его многострадальный телефон на полу в коридоре валяется, как он достал из внутреннего кармана пиджака маленькую красную коробку. Открыл ее, правда, только с третьей попытки, но внутри было шикарное кольцо с огромным камнем. Протянул мне и сбивчиво прохрипел:

— Будь моей женой, а? Я так больше не могу, Аль. Хочу быть твоим мужем. Хочу, чтобы все было законно. Чтобы одна фамилия на двоих.

Челюсть едва об пол не ударилась. Я удивленно переводила взгляд с Вити на кольцо и сделала один вывод: это было бы идеальное предложение руки и сердца… Если бы не его невменяемое состояние! Я была уверенна, что если сейчас выключу свет – он просто отключиться на все выходные. А потом ничего, увы, не вспомнит.

— Витечка, — прочистив горло, осторожно отчеканила, накрыв его ладонь своей. — У нас в семье есть прекрасный рецепт «зелья», который поможет тебе завтра хотя бы разговаривать и, как минимум, думать. Давай-ка я сварю, а? Вижу, тебе без него никак.

— Не хочешь, значит, — рыкнул он, хмурясь. — Рожей не вышел. Не то, что твой Артем!

— Да какой нахрен Артем! — взорвалась теперь уже я, а потом вспомнила, что спорю считай с ребенком. Накрыла его щеки своими ладонями, а он блаженно закрыл глаза. — Я люблю ТЕБЯ, Вить. Мне плевать, сколько тебе лет, сколько у тебя денег и на все остальное, что ты там вбил себе в голову. Я не выбираю. Я УЖЕ ВЫБРАЛА ТЕБЯ.

— Тогда выходи за меня, — прошептал он, тяжело вздыхая, будто это его мучило. — Я тебе все дам, котенок. Ни в чем нуждаться не будешь.

— Я нуждаюсь только в здоровом мужчине, — хихикнула я, аккуратно стягивая его вниз за ноги и укладывая головой на подушку. Уверенна была, что открыть глаза он уже не сможет. — Спи, любимый. Я тебе сейчас все организую!

Тот ничего не ответил, лишь забурчал под нос что-то невнятное. Но когда я вскочила на пол, то схватил меня за кисть, заставляя остановиться.

— А-а-аль, — прохрипел вполне четко, хотя выглядел он при этом так, будто крепко спит. — Я же тебя не отпущу уже, знаешь? Не смогу.

Но не прошло и секунды, как ладонь его обмякла, а я смогла сбегать на кухню, где быстро в блендере смешала пойло по бабушкиному рецепту. Принесла, рядом с постелью поставила. Споила мужчине половину чаши. Он морщился, кривился, но пил. Затем притащила ему тазик и поставила у кровати. Как вовремя, потому что буквально через полчаса его начало мутить.

Тут уже понадобилась и аптечка, в которой я разбиралась прекрасно благодаря бабуле, царство ей небесное. И вот уже к восьми утра Витя спал блаженным сном, без вертолетов в голове и боли в желудке.

Дыхание сперло, перед глазами замерцало. Подумав с секунду, я приложила сотовый к уху, безмолвно затаившись.

— Алло? Вить? — послышался взволнованный голос. — Ты там как, домой доехал? Зря ты с немцами зарубился, кто первый бутылку русской водки выпьет… Поди не двадцать уже, ха-ха. Не знаю, как ты копыта не откинул! Что, стоила бутылка тридцатилетнего виски таких мучений?

Набравшись откуда-то взявшейся смелости, я совсем не дружелюбию отчеканила ей в ответ:

— Витя со мной. Спит уже и говорить не может.

По тут сторону трубки замолчали, а потом послышался отборный женский мат. Мне показалось, что женщине не меньше тридцати пяти.

На этом мое терпение кончилось. Отключив связь, я отбросила телефон в сторону и отшагнула назад. Будто он был какой-то радиоактивной заразой.

Теперь все встало на свои места. Анжела была его девушкой и невестой.

— Но… Кто тогда ты, Алина? — спросила я саму у себя, но ответа не получила.

***

Дверь в небольшую уютную гостиную на последнем этаже дома распахнулась, на пороге возник Витя. На нем были серые домашние штаны и белая обтягивающая майка. Выглядел он помятым, бледным, но все же ходил на своих двоих, что было уже отлично.