Отец мой

Когда слова повисли в тихой отделанной плиткой палате, Бэлла вспомнила, как пришла в себя после кесарева в день рождения дочери. Первыми она увидела глаза Зейдиста. Его взгляд, направленный на нее, был полон мучения, но боль медленно ушла, давая место недоверию и надежде.

— Покажи ей младенца, — резко потребовал Зед. — Быстро.

Вишес подкатил кувез, и Бэлла впервые посмотрела на свою дочь. Волоча вслед за рукой трубочку, шедшую от капельницы, она дотронулась до плексигласового панциря. В тот момент, когда ее пальцы коснулись прозрачного щитка, малышка повернула голову.

Бэлла посмотрела на Зейдиста.

— Мы можем назвать ее Наллой?

Его глаза увлажнились.

— Да. Конечно. Все, что захочешь.

Он поцеловал ее, дал ей свою вену — он делал все, что можно было бы ожидать от внимательного и заботливого супруга.

Возвращаясь в настоящее, она покачала головой.

— Ты казался таким счастливым. Сразу после рождения. Ты радовался со всеми остальными. Ты обвязывал ленточками ее колыбельку… Ты ходил к Фьюри и пел ему.

— Потому что ты была жива, и тебе не пришлось страдать от потери малышки. Мой самый большой страх не воплотился в жизнь. — Зейдист поднял руку, словно хотел потереть глаза, но потом нахмурился, очевидно, осознав, что не может сделать этого из-за бинтов. — Я радовался за тебя.

— Но после того как ты покормил меня, ты сидел рядом с инкубатором, ты тянулся к ней. Ты даже улыбнулся, когда она посмотрела на тебя. На твоем лице была любовь, не просто облегчение. Что изменилось? — Он колебался, и она продолжила. — Я могу дать тебе больше времени, если это потребуется, но я не хочу стоять в стороне. Что произошло?

Зед уставился на больничную лампу, висевшую над его головой. Повисла длинная пауза. Такая длинная, что Бэлла подумала, что они могли упереться в несокрушимую стену.

Но потом в самом краю его глаза появилась большая слеза.

— Я вижу ее во сне.

Слова были такими тихими, что Бэлле пришлось удостовериться, что она расслышала их правильно.

— Прости?

— Сон, в котором я все еще у Госпожи. Налла… она в темнице. Я слышу, как она плачет, когда ко мне приходит Госпожа. Я пытаюсь освободиться из оков… чтобы защитить ее… забрать ее оттуда… остановить то, что должно случиться. Но я не могу сдвинуться с места. Госпожа найдет малышку. — Его испуганные глаза обратились к ней. — Госпожа найдет ее, и это моя вина, что Налла в темнице.

— О… любовь моя… О, Зед. — Бэлла встала и, наклонившись, осторожно обняла его. — О… Боже… и ты боишься, что Госпожа убьет ее…

— Нет. — Зейдист откашлялся. Один раз. Потом еще. И еще. Его грудь начала яростно вздыматься вверх и с силой опускаться вниз. — Она заставит… Наллу смотреть… что они делают со мной… Налле придется смотреть…

Зейдист попытался удержать эмоции в себе, но проиграв битву, зарыдал громкими, отрывистыми мужскими всхлипами.

— Ей придется… смотреть, как… ее отца…

Все, что оставалось Бэлле — это крепко сжимать его в объятьях, заливая больничную сорочку собственными слезами. Она знала, что все было плохо. Но и понятия не имела о том, насколько плохо.

— О, любимый мой, — прошептала она, почувствовав, как его руки обняли ее, а лицо опустилось, погрузившись ей в волосы. — О, мой милый, любимый…

Глава 7

На следующий день Зейдист проснулся около пяти часов после полудня. Здорово было лежать в собственной постели. А вот носить гипс на голени — наоборот.

Повернувшись, он открыл глаза и взглянул на Бэллу. Она уже проснулась и тоже смотрела на него.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Нормально. — Во всяком случае, физически. А вот состояние всего остального: и эмоций, и разума — оставалось под вопросом.

— Хочешь поесть?

— Да. Через какое-то время.

На самом деле он просто хотел немного поваляться в постели, смотря в глаза своей шеллан.

Бэлла легла на спину и уставилась в потолок.

— Я рад, что мы поговорили, — сказал он.

Как бы сильно он не ненавидел свое прошлое, он сделал бы все возможное, чтобы помешать ей уйти, и, если это означало разговор, что ж, он будет болтать до тех пор, пока связки не порвутся.

— Я тоже.

Он нахмурился, чувствуя некоторое напряжение между ними.

— О чем ты думаешь?

Несколько секунд спустя она тихо спросила:

— Ты все еще хочешь меня?

Ему даже пришлось ущипнуть себя. Она ведь не могла действительно спрашивать его…

— Боже правый, конечно, я хочу, чтобы ты оставалась моей шеллан. Одна мысль о том, что ты уйдешь, просто…

— Я имею в виду, в сексуальном плане.

Он моргнул, вспоминая стальную эрекцию, возникшую прошлой ночью, когда он наблюдал, как она вытиралась полотенцем.

— Как я могу не хотеть?

Ее голова повернулась к нему.

— Ты не питаешься, и ты не пытался сблизиться со мной… ну, я, правда, тоже не пыталась, но…

— Сейчас ты в первую очередь нужна Налле.

— Но и тебе тоже… по крайней мере, из-за вены. — Кивком она указала на его голень. — Разве твоя нога сломалась бы, если бы ты правильно питался? Вероятно, нет.

— Ну, не знаю. Я проломил пол… и упал на стекло.

— На стекло?

— На люстру.

— Господи…

Повисла тишина, и он задался новым вопросом: чего она от него хотела? Давала ли она добро на…?